Партай-геноссе

Автомат Калашникова с бесшумными патронами уже был под рукой… У разведчика Лёхи Шпетного. Однако командир группы не спешил со столь радикальными мерами по остановке афганскоподданного транспортного средства. Но этого и не понадобилось. Через километр усиленного бега трусцой двугорбый дромадёр остановился как вкопанный. Мы подъехали к нему поближе и тоже остановились. Верблюд развернулся к нам боком, весело помахивая хвостиком и приветливо скаля желтоватые от старости зубы. Почему-то мне его улыбка показалась чрезвычайно плотоядной…

— Ну… — бодро поинтересовался командир группы. — Кто пойдёт его досматривать?

Среди советских солдат дураков не нашлось. Даже любитель острых ощущений Коля Малый предпочёл не выделяться из общей массы. Ведь у этого верблюда на всё ещё оставались на вооружении четыре мощных копыта и две полоски хищных зубов.

— А давайте мы её сначала пристрелим?! — просто и обыденно предложил солдат Шпетный. — Я быстро!

Он даже приподнял свой автомат с массивным набалдашником ПБСа. Но старший лейтенант Веселков не разрешил укрощать строптивого странника самым кровавым способом. Это было бы самым простым решением возникшего вопроса. Ведь пристрелить упрямую скотину не составит особого труда. Но ещё существовала морально-правовая сторона… И она имела немаловажное значение для нашего командира группы. Ибо старший лейтенант Веселков никогда не хотел проливать чужой крови… Чтобы не брать лишний грех на свою практически честную душу… Ведь чего только стоила февральская эпопея с солдатом-царандоевцем, который сам себе прострелил левую ноженьку. Мы его из самых лучших советских побуждений отвезли с блок-поста в лашкарёвскую больницу. Причём уложив беднягу на сиденье правого десанта, побросав вниз наши рюкзаки. А по возвращению на блок-пост мы обнаружили пропажу! Раненый народный милиционер свистнул из наших рюкзаков с десяток осветительных ракет. А мы его ещё на своих руках заносили в больницу… А он так натурально стонал!.. Ворюга несчастный…

Вот и сейчас командир группы долго мучался военной загадкой: пристрелить или не пристрелить упрямое вьючное животное. И общечеловеческая гуманность всё-таки перевесила чашу весов. Решение оказалось самым миролюбивым: верблюда не убивать, а дорожные сумки досмотреть визуальным способом. То есть поглядеть на них со стороны и на этом всё!

Как и следовало того ожидать, ничего подозрительного в хурджунах обнаружено не было. Они оказались слишком тощими для перевозки оружия и боеприпасов. А также чересчур пустыми для транспортировки в них наркотических веществ, денежных средств и прочей военной амуниции. На том верблюда и отпустили. Чему он был крайне рад. На прощание двугорбая вражина даже разразилась страшным гортанным воплем…

— Э-э-х, товарищ старшнант! — горестно возмущался Лукачина. — Слышите? Это она надсмехается над нами! А мы её отпустили.

— Отставить разговорчики! — приказал Веселков. — Принимай влево!..

Болтливый Лука «отставил разговорчики» в сторону и дальше ехал молча. От командира поступила вводная: искать подходящее место для забазирования разведгруппы. Для этого требовалась либо небольшая ложбина, достаточная для укрытия в ней двух боевых машин пехоты. Либо небольшой холм, а лучше два. Чтобы между них могли замаскироваться всё те же две боевые машины пехоты.

Долго мы ехали по пустыне. Почти до самого вечера. Мы предлагали на рассмотрение командира самые различные варианты. Веселков внимательнейшим образом изучал рельефные складки афганской пустыни. Однако во всех предложениях находилось что-то непотребное, отчего они окончательно забраковывались. И мы ехали дальше.

Наконец под самый вечер наша разведгруппа остановилась около невысокого холма. Здесь и было решено устроить базу разведгруппы Љ613.

Ну, сколько же можно петлять по этой пустыне?! Пора бы и честь знать!

Глава 5 ПОТОП И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ

Как это принято во всём цивилизованном мире, а демократический Афганистан никоим образом не являлся исключением из числа высоко культурных стран… Ведь это была древняя земля самих Ариев… Но это так… К слову… В общем, как это положено во всём мире, беда случилась очень внезапно и, разумеется, ранним утром. Едва только рассвело. И первым забил тревогу вездесущий пулемётчик Билык.

— Вова! — донесся его истошный вопль от второй брони. — Смирнов!.. У тебя топливный бак пробило! Соляра течёт…

Откуда-то из-под переднего нижнего бронелиста появился сонный и взъерошенный механик-водитель Вова Смирнов, который тут же бросился к кормовой части своей БМПешки. Бежал он трудно, то и дело спотыкаясь о лежащие на земле спящие солдатские тела в спальниках.

На крики Виталика через пять минут собралась почти вся разведгруппа, чтобы во всеобщем молчании уставиться взглядами на самое дно десантного отделения. Теперь там плескалась мутная бурая жидкость, взбаламученная быстрыми движениями смирновской ладошки…

— Да это не соляра! — искренне радуясь, начал возмущаться механ. — Это же вода обыкновенная! Чего ты орёшь?!

— Это вода… — вполголоса повторил Билык.