Партия

Однажды, на самых ранних кольцах, случилось страшное. Небо почернело, резко подул сильный ветер, ель это почувствовала по раскачиванию растущих рядом гигантов, их корни пришли в движение. Скоро молния осветила лес, птицы смолкли, белки в ужасе запрыгали по веткам. Возник губительный смерч. Этот убийца завертелся среди деревьев; вверху по кругу ходили угольные тучи. Первым не выдержало материнское древо. Исполинский колосс, вырывая корнями куски земли, начал крениться набок. Молодая ель чувствовала, как цеплялась остатками корней за почву мать; может, она ещё останется жить? Подземный треск говорил об обратном. Разрывая последние узы, связывающие дерево с жизнью, огромная ель, треща и ломаясь, с грохотом рухнула на землю, придавив собой небольшой клён. Длинный ствол, омываемый ливнем и засыпаемый снегом, на несколько десятков колец дочерней ели стал питательной средой для разных паразитов. На тонком стволе каплями выступила смола. Дальше настал черёд тёток, одна за другой упали они рядом со своей сестрой; сбивая ветви соседей, они только чудом не задели уже тогда мощный дуб и молоденькую ёлку.

Ураган длился недолго, дождь сменил ливень, и к утру всё прекратилось. Когда рассвело, на пятачке, где гулял смерч, всё было искалечено. Некоторые деревья, падая, зацепились за сухостой, и эти мёртвые стволы, выдержав бурю, держали уже, казалось, обречённых. Мёртвое спасло живое. Остальные же деревья, которым посчастливилось пережить бедствие, стояли голые, с облетевшими листьями и обломанными ветками, бесшумно обдуваемые ветром. Повалившиеся ели с раскисшей глинистой землёй на корнях открыли нижние слои почвы. В этих ямах собралась вода, в которой уже забурлила жизнь. Ель, видя из года в год останки старших деревьев, понимала, что своим ростом обязана их гибели.

Кe4 – d6

Город наполнился смехом, радостными криками и весёлой музыкой. Приехали посланники из Дельф, от Пифии, ездившие туда за пророчеством о возможной грядущей войне. Перед толпой народа на холме Пникс торжественно зачитали слова оракула:

«Вижу костры и дым до небес, близок пасти чудовища жар.

Будет такое, когда эллинок станут в свиней превращать чужеземцы».

Когда эти прорицания услышали собравшиеся, раздался общий крик радости; никто, конечно, не мог предположить, что свободных эллинок может превратить в животных не гнев богов, а какие-то чужеземцы. Тем более что даже за похищение женщин прощения ни персам, ни любым варварам не было, и многие войны начинались из-за этого. Только вечно сомневающийся скептик Дионисий, подойдя к Эсропу, сказал:

– Так ли надо истолковывать слова Пифии, что наших женщин обязательно будут насильно похищать, увозить на чужбину и там превращать в животных?

А Деметрий, поглаживая на руках котёнка, заметил всем:

– Я бы на вашем месте придавал значение этим басням, только будучи дураком. Держи, Эсроп. – Деметрий протянул ему мяукающий комок.

На мраморном столе лежала обнажённая женщина. Тело её было завалено различной снедью: на лопатках были разбросаны пучки зелени и пряности, часть спины занимал сосуд с вином, поясницу лоснили жиром куски коричневого мяса, на ягодицах истекали соком бархатные ломти египетских арбузов, в ложбину сдвинутых ног были высыпаны резаные кусками яблоки и груши; тут и там между яствами рассыпались изюм и оливы вперемешку с мидиями.

Плотный мужчина, сидевший возле живого стола, прищурил умные глаза. Его могучую фигуру, ничем не прикрытую, кроме собственной шерсти, покрывали в области живота, левой груди и правого предплечья странные точки. Они располагались рядами, крупные, средние, мелкие, казалось, они были нанесены хаотично, но приглядевшись, можно было увидеть определённый ритм.

Толстые губы жизнелюбца задвигались:

– Я позвал тебя, Филира, чтобы ты разделила со мной трапезу на этой скатерти, – произнёс, чуть коверкая фразы, человек. Покручивая чёрную бороду, он жестом предложил сесть с ним.

Филира, войдя в покои хозяина, сразу узнала свою подругу, на которой сейчас происходил пир. Теперь она стояла в растерянности, глядя, как живая скатерть с воткнутым в рот яблоком умоляюще смотрит на неё. Хозяин сделал жест рабу-нубийцу, стоявшему у стены, и тот быстро усадил Филиру на скамью.

– Что ты так невесела, или, может, тебе её жаль? – Он снова махнул рукой нубийцу. Тот вырвал яблоко изо рта женщины.

– Скажи, Мелисса, за что я оказываю тебе такие почести?

– Я не знаю, хозяин! Неужели за то, что я не захотела спать с этим мерзким, похожим на жабу человеком? – вопросила Мелисса сквозь слёзы.

– Кого ты называешь жабой?! Могущественного горожанина, того, кто поможет мне приобрести ещё больше домов и расширить моё публичное дело!

Он ткнул её в бок коротким ножом, выбилась струйка крови; Мелисса, дёрнувшись, вскрикнула. Только сейчас Филира заметила, что тело женщины во многих местах порезано, и из ран течёт кровь.

– Пошелохнёшься – прикажу забить кнутом до смерти. – Знак рукой, и нубиец вставил яблоко в рот.