Партия эсеров. От мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции

Однако эта позиция сохранялась недолго. И чем дальше, тем явственнее выступала антисоветская сущность призыва «Вся власть Учредительному собранию!». Несмотря на ряд здравых суждений, высказанных на съезде, отрезвления не наступило, и съезд решил вступить в борьбу с Советской властью именно под этим лозунгом. В резолюции по текущему моменту он высказался за продолжение коалиционной политики в духе «чистой демократии» и обязал свои местные организации принять все меры к тому, чтобы в случае необходимости вступить в бой с «преступным посягательством на верховную власть народа»⁵⁰³. Таким образом, решения IV съезда эсеров вдохновляли и поощряли внутреннюю и внешнюю контрреволюцию, давая ей «демократическое» прикрытие.

Призывая «защищать» Учредительное собрание, правые эсеры учитывали и то обстоятельство, что в его составе они имели большинство. По 76 округам социалисты-революционеры получили 40,4% голосов, в то время как большевики — 24%. Абсолютное большинство, более 50% голосов, эсеры получили в 27 округах, большевики — в 11. Иначе выглядели результаты голосования по губернским городам. В 68 губернских городах эсеры имели 14,5%, а большевики — 36,5% голосов.

Только в 16 городах — центрах крупных сельскохозяйственных губерний — количество голосов, поданных за эсеров, было больше, чем за большевиков. При этом преимущество эсеров было очень невелико. Так, например, в Воронеже разница составляла 0,3%, в Вологде — 5,9, в Уфе — 7,3, в Кишиневе — 0,6%. В 49 гарнизонах, на пяти фронтах и двух флотах за эсеров было подано 40,8%, а за большевиков — 40,9% голосов. Здесь эсеры опять-таки имели преимущество в гарнизонах непромышленных городов и на окраинных фронтах⁵⁰⁴.

Итоги голосования не отражали ни новой расстановки классовых сил, ни изменений в политических настроениях масс, ни факта раскола партии социалистов-революционеров. В списках кандидатов правые и левые эсеры фигурировали вместе, и правые могли получить голоса избирателей из левоэсеровских низов, поддерживавших Советскую власть. Кроме того, за 17 дней, прошедших от победы Октябрьского вооруженного восстания до начала выборов, крестьяне, особенно в отдаленных губерниях, еще не смогли познакомиться с политикой Советской власти и до конца разобраться в контрреволюционной сущности партии эсеров. «…Выборы в Учредительное собрание произошли тогда, когда подавляющее большинство народа не могло еще знать всего объема и значения Октябрьской, советской, пролетарски-крестьянской революции, начавшейся 25 октября 1917 года, т.е. после представления списков кандидатов в Учредительное собрание… — указывал В. И. Ленин. — Группировка классовых сил России в их классовой борьбе складывается, следовательно, на деле, в ноябре и декабре 1917 года принципиально иная, чем та, которая могла найти свое выражение в партийных списках кандидатов в Учредительное собрание половины октября 1917 года»⁵⁰⁵. На итогах выборов отразились неизбежные колебания непролетарских слоев трудящихся и то обстоятельство, что крестьянство было обмануто расколом эсеров.

Выборы в Учредительное собрание проходили 12(25) ноября 1917 г. по спискам, составление которых было закончено 7(20) ноября. В связи с этим на заседании ВЦИК 6 ноября большевики подняли вопрос о том, «возможно ли принять меры к тому, чтобы, не отодвигая срока созыва Учредительного собрания, дать возможность партиям выставить новые списки, так как левым эсерам очень трудно голосовать за правых эсеров, с которыми они фигурируют в общих списках»⁵⁰⁶. Технически за такой короткий срок сделать это было невозможно. Тогда большевик Аванесов предложил левоэсеровской фракции поднять вопрос об отсрочке выборов. Однако левые эсеры на это не пошли, и списки остались без изменения.

Для того чтобы создать некоторый противовес этим спискам и дать возможность избирателям яснее выразить свою волю, ВЦИК на заседании 21 ноября принял «Декрет о праве отзыва». С докладом по этому вопросу выступил В. И. Ленин. «Народ голосует не за лиц, а за партию. Партийность в России весьма велика, и перед народом партия имеет определенное политическое лицо, — говорил он. — Поэтому всякий раскол в партии должен внести хаос, если не предусмотрено право отзыва. Большим влиянием пользовалась партия социалистов-революционеров. Но после представления списков произошел раскол. Изменить списки нельзя, отсрочить Учредительное собрание — также. И народ фактически голосовал за партию, которая уже не существовала. Это доказал левый второй крестьянский съезд. Крестьянство оказалось обмануто не личностями, а партийным расколом. Такое положение требует корректива. Нужно осуществление прямого последовательного и немедленного демократического начала — введение права отзыва»⁵⁰⁷.