Партия или Мафия? Разворованная республика

… Ахундов отложил утреннюю сводку. Остался недоволен: план по сбору хлопка в этом году опять будет не выполнен. Пошли дожди, а собрали лишь 148 тысяч тонн. Если секретарь ЦК Узбекистана Рашидов не подведет, все еще может уладиться. Обменяют сто тысяч тонн доброго, шелковистого среднеазиатского хлопка на 45 миллионов рублей, привезут в Азербайджан, положат в закрома, и можно будет рапортовать Москве — есть 300 тысяч. Недостающие тонны спишут как забракованные — не первый год.

Сложнее с рекламациями. Со всего Союза возвращены забракованные станки «Азенмаша», холодильники БЭМЗА, нефтеперегонные установки КМЗ… Всего не у помнишь. Ахундов с ненавистью посмотрел на красную сафьяновую папку, в которой аккуратно сложены листы с цифрами, напеча-тайные специально для него на особой машинке с крупным шрифтом: в последние годы секретарь стал плохо видеть.

«Надо связаться с Байбаковым, пусть придумает», — подумал Лхундом. Пижонил. Бесшумно вошел референт и молчаливо застыл в дверях с записной книжкой.

— Чт… Велюсупович?

Ахундов не ответил. Его внимание привлекла новая колонка цифр. В течение ночи 18 убийств, 76 ограблений, 84 ножевых раны.[13] Тяжелая пятница! Вздохнул: Ализаде — бездельник. Не стоило делать его министром. МВД — не торговля, там нужно думать.

Ахундов поднял глаза на референта:

— Туран, в 12 разговор с Байбаковым… Иди.

Секретарю стало жаль себя: Гусман предупредил вчера — работать надо меньше, обострился диабет, появились боли в груди. Как бы не грудная жаба!

Встал, подошел к зеркалу — мешки под глазами, землистая кожа. «Неужели прав плутоватый еврей», — подумал Ахундов о Гусмане. Надо заканчивать секретарство. И это тогда, когда он наконец почувствовал себя столь уверенно, спокойно. А было нелегко поначалу.

Много здоровья попортил ему бывший секретарь ЦК Мустафаев. Но он оказался проворнее: Мустафаева сняли. Тогда Ахундова поддержал Аджубей. Нет, не напрасно Ахундов долгие годы обхаживал Раду — каждый четверг самолетом отправляли на дачу Хрущева розы и душистые апельсины. Розы покупали в соседнем Иране, а апельсины — из Марокко. На неизменно клалась записка: «Глубокоуважаемой Раде Никитичне — дары солнечного Азербайджана». И все.

Без подписи. Но ТАМ все понимали. И помнили.

Вот тебе и «доктор» — так его иронически называл Мустафаев, намекая на некомпетентность Ахундова. Что может понимать врач в политике? Врач?!

Когда арестовали Багирова — протеже Берии — Ахундову удалось достать и переслать Хрущеву документы медицинско-санитарного Управления МВД Азербайджана — истории болезней десятков тысяч умерших заключенных. Запечатанные тяжелыми сургучными печатями папки скрывали тайны жизни, вернее, историю и причины смерти людей. На коленкоровых обложках стоял штамп: «Совершенно секретно. Подлежат вскрытию не раньше 1980 года». А он открыл, и папки оказались пустыми! Чистые листы пожелтевшей бумаги были представлены на багировском процессе, и… заврайздравотделом Ахундов стал министром здравоохранения.

Судьба была участлива к Ахундову всю войну он отсидел в тылу. Когда скандальные подробности о квартирных спекуляциях бывшего председателя Совета Министров республики Рагимова просочились в газету «Правда», понадобилось срочно заменитъ председателя. Кем? Ни одна из предлагаемых Азербайджаном кандидатур не удовлетворяла Москву. Решение пришло от Хрущева — неожиданное и безаппеляционное: назначить Ахундова. Провинциальный лекарь с неполным высшим образованием стал Председателем Совета Министров. И тогда Ахундов развернулся: прежде всего обо всем, что происходило в республике, он любезно информировал Хрущева. До него, согласно регламенту, к праздникам — 1 Мая и годовщине Октябрьской революции — Председатель Совмина и первый секретарь ЦК Азербайджана слали Хрущеву поздравительные телеграммы, Ахундов же вылетал в Москву лично, и если его не принимали — по телефону свидетельствовал глубокое почтение премьеру. Было нелегко ночью, после утомительного торжественного заседания актива, лететь в столицу и возвращаться к утру, чтобы в 8 часов быть на республиканской правительственной трибуне. Хрущев журил Ахундова, но не оставался равнодушен к лести.