Партия расстрелянных

Лишь в мемуарах, написанных в конце 60-х годов, Хрущёв признал, что Рыков, Бухарин и другие главные подсудимые московских процессов «заслуживают того, чтобы называться вождями». Тот факт, что в свою бытность первым секретарём ЦК он не довёл дело до пересмотра открытых процессов 30-х годов, он объяснял «двойственностью нашего поведения» и нажимом со стороны руководителей «братских компартий». «Мы опять боялись договорить до конца, хотя не вызывало никаких сомнений, что эти люди невиновны, что они были жертвами произвола. На открытых процессах присутствовали руководители братских компартий, которые потом свидетельствовали в своих странах справедливость приговоров. Мы не захотели дискредитировать их заявления и отложили реабилитацию Бухарина, Зиновьева, Рыкова, других товарищей на неопределённый срок. Думаю, что правильнее было договаривать до конца. Шила в мешке не утаишь!» [1105]

Половинчатость и непоследовательность в разоблачении преступлений сталинской клики явились одним из главных факторов загнивания постсталинистского политического режима, которое привело к его падению в начале 90-х годов.

Приложение II Статистика жертв массовых репрессий

1.Мифы

На протяжении нескольких десятилетий советская и зарубежная общественность находились под влиянием статистических выкладок, в которых число репрессированных по политическим мотивам в СССР, как правило, завышалось на порядок. При этом кочевавшие из работы в работу статистические данные принадлежали не специалистам — статистикам или демографам, а дилетантам в этой области, умалчивавшим, какими источниками и какой методикой они руководствовались при проведении своих подсчётов.

Завышение численности жертв политических репрессий — явление, и ранее встречавшееся в истории. В повести «Турский священник» Бальзак писал: «Люди иронического склада ума, получили бы, вероятно, немалое удовольствие от тех странных рассуждений, в которые пускались аббат Бирото и мадемуазель Гамар… Кто не рассмеялся бы, слушая, как они утверждают, опираясь на поистине своеобразные доказательства… что более миллиона трёхсот тысяч человек погибло на эшафоте во время революций» [1106]. Персонажи Бальзака, однако, довольствовались обсуждением своих «доказательств» в приватных разговорах, а не тиражировали их на весь мир.

Не то было с современниками сталинских репрессий. Ошеломлённые их невиданным размахом, они публиковали придуманные ими цифры, выдавая их за достоверные. Так, в 1945 году А. Бармин утверждал, что в концентрационных лагерях СССР находится 12 миллионов человек [1107].

Подобные фантастические цифры фигурировали в самиздатовских или «тамиздатовских» произведениях, написанных в 50—60-е годы советскими авторами, особенно теми, кто сам прошёл через лагеря. Так, в романе «Факультет ненужных вещей» Ю. Домбровский писал как о чём-то само собой разумеющемся и не нуждающемся в доказательствах, что в 1937—1938 годах «по самым скромным подсчётам, число заключённых превысило десять миллионов» [1108].

О психологических причинах многократного преувеличения численности населения лагерей самими заключёнными писал в романе «В круге первом» А. Солженицын, отмечавший с известной долей иронии: «Зэки были уверены, что на воле почти не осталось мужчин, кроме власти и МВД». Эти личные представления людей, неоднократно перебрасываемых в различные пересыльные тюрьмы и лагеря и встречавших там огромное количество всё новых лиц, невольно диктовали мифы, бытовавшие среди арестантов. Солженицын писал, что «в тюрьмах вообще склонны преувеличивать число заключённых, и когда на самом деле сидело всего лишь двенадцать-пятнадцать миллионов человек, зэки были уверены, что их двадцать и даже тридцать миллионов» [1109]. Последняя фраза представляла «маленькую хитрость» Солженицына. Она призвана была создать впечатление, будто «объективный» автор, указывающий на преувеличения зэков, сам приводит абсолютно достоверную цифру. Между тем, если зэки называли цифру, завышенную всего в полтора-два раза по сравнению с цифрой, приводимой Солженицыным, то последний завысил свою цифру в 5—6 раз по сравнению с действительным числом заключённых.

Значительный вклад в распространение фальсифицированных статистических данных внёс А. В. Антонов-Овсеенко, проявляющий в своих работах о сталинизме необыкновенную лёгкость в обращении с фактами. В книге «Портрет тирана», вышедшей в 1994 году, он утверждает, что пик репрессий приходился на 1938 год, когда в лагерях находилось 16 млн заключённых, а несколько выше указывает, что такое же количество лагерников было и в 1933 году [1110]. В книге неоднократно повторяется, что с 1935 по 1940 год было арестовано 19 млн 840 тыс. чел., из которых 7 миллионов были расстреляны. Чтобы повысить доверие к этим цифрам, Антонов-Овсеенко без тени стеснения заявляет, что они содержались в некой справке КГБ, представленной после XX съезда в ЦК КПСС [1111].