Партия. Тайный мир коммунистических властителей Китая

Подъем демократического движения на Тайване при Ли Дэнхуэе в 1990-е гг. вызвал кризис отношений по обе стороны пролива; ситуация затянулась на добрый десяток лет. За это время Цзян тоже превратился в «ястреба» и заметно сблизился со сторонниками жесткой линии внутри военного истеблишмента. В КНР тайваньский вопрос всегда был пробным камнем политической зрелости, коль скоро здесь даже намек на слабость может стать оружием для политических оппонентов. Первое предложение Цзяна по воссоединению, которое он выдвинул в начале 1995 г., то есть в период незавершенной консолидации его власти над армией, полностью провалилось: ни один человек в высших эшелонах НОАК его не поддержал. Вскоре Цзян нашел повод закрутить гайки.

Когда несколько месяцев спустя, в июне 1995 г., Ли Дэнхуэй получил американскую визу, Цзян уступил нажиму генералитета и согласился отреагировать запуском ракет в морскую акваторию к северу от Тайваня. На следующий год, в канун президентских выборов на острове, Цзян санкционировал очередную демонстрацию военных мускулов; Пекин выразил недовольство, устроив крупные учения с запуском новой партии ракет. При этом Цзяну вновь пришлось побороться за контроль над армией, потому что на сей раз командующий учениями потребовал от Политбюро вообще не вмешиваться в процесс. Последней унизительной пощечиной оказалось направление ударной авианосной группы, которую президент Клинтон послал на патрулирование берегов Тайваня. Здесь Цзяну уже нечем было крыть.

Кризис 1995–1996 гг. стал поворотным моментом — именно тогда Цзян решил, что больше не позволит «ястребам» одержать верх по вопросу воссоединения. Китайских вождей потрясла виртуозная демонстрация технической и огневой мощи США в ходе первой войны в Персидском заливе. Пять лет спустя, когда разбухший объем внешней торговли сделал Китай как никогда зависимым от Америки, Цзян с возмущением узнал, что НОАК до сих пор не готова приступить к военной кампании против Тайваня. Жесткая линия Цзяна превратила тайваньский вопрос в особо мощный рычаг, которым НОАК могла выкачивать деньги из бюджета. «Военные полагают, что у них еще не все готово, — говорит Эндрю Янг в Тайбэе. — Они просят: «Не делайте резких движений, из-за которых нам придется прямо сегодня принимать какие-то меры. Лучше дайте пока побольше ресурсов»».

На протяжении всего второго срока правления, начавшегося в 1997 г., Цзян сближался со сторонниками жесткой линии и, требуя ускорить процесс объединения, поднимал ставки по Тайваню, отлично сознавая, что не успеет довести свою политику до конца. Если Тайвань, говорил Цзян, хотя бы раз откажется вести диалог на тему воссоединения, это послужит поводом к военным действиям. Хотя голоса генералов почти не раздавались в ходе публичных дебатов, многие свидетели указывают на то, что НОАК подзуживала Цзяна. По словам Сюзан Шерк, бывшего дипломата, а ныне политолога, в 1999 г. на летней даче руководства в приморском Бэйдайхэ состоялось совещание, на котором «генералы возбужденно утверждали, что на кон поставлена честь страны» и что Китаю надо проявить решимость.

Став в 2002 г. генсеком, Ху Цзиньтао унаследовал растущую экономику и Коммунистическую партию, которая плотно контролировала органы власти и вооруженные силы. А вот по тайваньскому вопросу Цзян оставил своему преемнику настоящую бомбу замедленного действия. Китай ввел в строй десятки новых подлодок, установил на них противокорабельные ракеты, а также разместил тысячи пусковых установок на своих берегах в нескольких сотнях километрах от острова. Ху предстояло сделать проход по политическому минному полю, найти способ снять тайваньскую проблему с повестки дня и восстановить абсолютный примат экономики, не раздражая при этом НОАК.

В 2004 г. Ху наконец отыскал мастерское решение: он предложил Всекитайскому собранию народных представителей ратифицировать закон, запрещающий сепаратизм. Как отмечал ряд наблюдателей, на первый взгляд неясно, зачем Китаю нужен антисепаратистский закон, который бы развязал руки военным в случае объявления Тайванем полной независимости. К примеру, раньше ничто не мешало Пекину затыкать рот сторонникам независимости в Синьцзяне или Тибете. Поначалу этот закон вызвал бурю возмущения на Тайване и волну критики в Европе и США. С другой стороны, сейчас Ху мог нанести удар из более устойчивого положения. Вскоре после этого Китай пригласил первую и далеко не последнюю группу представителей Гоминьдана принять участие в возобновлении межпартийного диалога с КПК.