Партийный билет в нагрудном кармане

Звенели, разбивающиеся стёкла ещё трое штурмовиков очутились в квартире. Эрик с остальными бойцами пробивался в кухню, куда вела всего одна дверь. Их встретил огонь. Спустившиеся из дыры в потолке двое солдат стреляли из-за укрытий. Новичка Вилли остановили первым – одна пуля вырвала ему часть челюсти, другая вошла в шею. Эйх, получил два раскалённых шара под правую ключицу и живот. Заплатив высокую цену, Лучи ворвались в кухню уничтожив двух ломщиков, получивших не меньше десяти ранений каждый. Ранее оглушённая гранатой Генрика, опалила пробитый взрывом люк в потолке, чтобы отвадить охотников желающих спуститься к ним и заняла угол, направив автомат в дыру. На текущую из левого уха кровь он не обращала внимания.

Вил, пробежав несколько комнат, получил сквозное ранение в бедро, миновав коридорные завалы, оказался почти на пороге кухни, когда почувствовал, как спину пронзили несколько длинных игл расцветших острыми рваными лепестками гвоздик у него в груди. Споткнулся, покачнулся, свалился. Упал он назад, стукнулся затылком, очки слетели, открыв голубые, которые редко кто видел, по-детски круглые, будто прибывающие в перманентном удивлении, глаза.

Спецы, сделали вполне логичную вещь, которую на их месте повторила бы любая группа захвата, они кинули в пробитую на кухне, дыру, гранату. И, в дым, хаос разбитой кухни понеслись призраки ломщиков. Для временно потерявших слух Лучей они представлялись призраками, бесшумно выплывающими из-под белой пелены, награждающими беспомощных революционеров болью.

Как это ни удивительно, но Вил Авен, Генрика Швааб, Эрик Эйх и Лора Ванхоф, остались живы. Все они кроме Лоры, получили тяжёлые ранения. Эрик к двум первым ранениям, получил третье в голову, симпатичная Генрика попала в плен с пробитым лёгким и оторванной взрывом ступнёй. Лора, потеряла сознание, но осталась невредимой. Несколько царапин от осколков и только. В себя она пришла, когда её какой-то здоровяк ломщик взвалил на плечо и понёс к выходу. Первое, что она увидела, открыв глаза, как её Эрика, всего израненного, окровавленного тащат за волосы. На неё, такое жестокое обращение с раненным и любимым человеком, подействовало лучше, чем нашатырь. Она выгнулась, запустила пальцы под шлем ломщика, в одно движение скинула его с головы и ткнула большим пальцем штурмовику в глаз. Огромный ломщик, заревел медведем, шарахнул Лору на пол. Лора, подняться не успела, к ней подоспели другие штурмовики. Они её стали затаптывать словно гадюку и остановились только тогда, когда на её губах и в ноздрях запузырилась кровавая пена.

Всех захваченных Лучей, поместили в тюремную больницу изолятора Политического Управления. Пятёрке Кариса Гана удалось уйти. Не смотря на то, что первая пятёрка оказалась, разгромлена, борьба продолжилась. Возглавил УРА – Ган.

Глава 22

Первое заседание суда по делу о нападении группы Эйха на автозак назначили на конец декабря. Подлатав пленников, по распоряжению генерала Кнута, их перевели в тюремный изолятор, поместив рядом с теми, кого они так неистово стремились освободить. Два процесса решили объединить в одно судилище над молодостью, любовью, жизнью.

За месяц прошедший с момента захвата четырёх революционеров, властям удалось прекратить деятельность ещё нескольких пятёркой УРА. Количество акций пошло на спад. За «Красным Летом», «Красной Осени», к сожалению, не последовало, но всё же в Фаверленде изредка, всё ещё, побухивали взрывы, гремели выстрелы. УРА, затаилось, зализывая раны, пережидая ажиотаж репрессий, готовясь к чему-то особенному, значительному.

Ган, шёл на встречу, во вполне надёжную конспиративную квартиру, с представителем бескорыстных заграничных спонсоров. Деньги, добытые в весенних эксах кончались, а быстро получить их было можно только от сочувствующих их делу советов. Русским было можно доверять, он в этом успел убедиться. Русские снабжали УРА не только оружием и деньгами, они помогли с обучением. Три пятёрки прошли обучение в лагерях на ближнем востоке. Ган тоже там побывал. Теперь его багаж знаний, навыков значительно возрос.

Припарковавшись за квартал от нужного ему дома, он решил немного прогуляться. Солнце село час назад. Со стороны моря на город, лёгкими порывами, налетал прохладный ветерок. Вечер казался золотым, пахнувшим карамельными леденцами, тихим, совсем не по столичному уютным. Район, в котором находилась явка, являлся переходным мостиком между старой и новой частью города. Он раскинулся на возвышенности над побережьем, здесь, как нигде в городе, росло много зелени. Тени укрывающие мягким вельветом переулки, придавали району прелесть уходящего вперёд времени, здесь его течение притормаживало, хотелось верить, что старость отдалялась, а молодость, умеряя своё кипение, неограниченно продлевалась.