Партион (СИ)

 — Давай сюда зайдём, — сказала она, сворачивая во двор. Такие дворы были одни на несколько домов. В него выходили чёрные ходы. Здесь была детская площадка, фонтанчик, кустики и лавочки. Сейчас во дворе никого не было. Утром люди занимались делами. Дети учились. По вечерам площадки наполнялись смехом и разговорами.

 — Меня Рена зовут.

 — Арина.

 Рена села на скамейку у фонтана. Я рядом. Мы еле конфеты, запивали их свежим молоком и думали каждая о своём. Я о не справедливости в этом мире. Рена наверное об испорченном товаре.

 — У тебя проблемы будут, — сказала она.

 — Почему ты так думаешь?

 — Травить начнут. Вы же как стая. Один за всех и всё за одного. Даже если не правы.

 — Вы также себя ведёте.

 — Нет. Не так. Если кто-то не прав, то порицают всё.

 — А если человек признал ошибку? Вы продолжите его травить?

 — Зависит от многого. Не всё так просто.

 — Что было бы, если спор из-за места возник у вас? — спросила я.

 — Мы пошли бы к судье. Он выслушал бы нас. Свидетелей. Вынес решение. Судья нужен, чтоб рассудить конфликт.

 — Логично. А если человек виноват?

 — Его могут выгнать из города или деревни. Рисуют на руке, лице знак краской. Она сходит через какое-то время. Например, через пять лет. Все будут знать, что он преступник. От него отказывается родня. Выгоняет из дома. А без родни человек никто. С ним не хотят иметь дела. Это за мелкие преступления. За крупные будет тюрьма, а потом опять метка.

 — А если человек раскаялся? Понял, что ошибся? Извинился?

 — За мелкие нарушения простить могут. За крупные — очень редко. Почему ты спрашиваешь?

 — Мне интересно.

 — Опыты ставишь?

 — Нет. Просто интересно, как вы живёте. Ваша жизнь непохожа на нашу. Другие мысли, другие цели. Мне она нравится.

 — Ты ещё плохо понимаешь.

 — Плохо, но хочу понять больше. Я хочу знать, как помочь, когда случается беда, — ответила я, вспомнив о девочке. — Как вылечить или оказать хотя бы первую помощь.

 — У нас есть свои лекари.

 — Которые странно лечат. Они больше полагаются на волю солнца.

 — Так и есть.

 — Но есть же ещё и лекарства. Они могут помочь солнцу вылечить.

 — Наверное. Я в этом не разбираюсь, — ответила Рена. — У тебя проблемы будут. Ты не похожа на них. Не похожа на нас. Тяжело будет.

 — Я всё равно не могу улететь отсюда.

 — Это глупо ограничивать человека в передвижение. Мы вольны идти куда ветер позовёт. А вы себя привязываете к месту.

 — На время. У вас ведь тоже есть моменты, когда вы останавливаетесь, оседаете.

 — Когда понимаем, что это наш дом. Я видела льды, видела пески, пока не осела здесь. Человек должен много увидеть, прежде чем осесть на месте и понять, что он готов остаться здесь и растить детей. И то, порой он понимает, что должен вновь пойти в путь, потому что это правильно. Потому что там он нужнее, чем здесь.

 — Я много где была. Устала путешествовать.

 — Тогда пора искать дом.

 — Возможно.

 — Ты хорошо говоришь по-нашему. Я тебя понимаю.

 — Немного знаю ваш язык. Но нужно лучше его узнать.

 — Хочешь я тебе покажу, как мы живём? Но на тебя коситься будут. Не поймут. Вас не любят.

 — Я это понимаю.

 — Тогда приходи вечером к центральному фонтану. Когда солнце будет к закату клониться.

 — Договорились.

 Я пошла в больницу. Скоро должна была начаться смена. Так как конфеты били съедены, а молоко выпито, домой я заходить не стала. Так и пошла с корзиной. Работы было много. Привозили раненых. Кого-то мы сразу отправляли в камеру лечиться, кого-то на операционный стол. Одному парню пришлось ампутировать ногу. Каждая операция была для меня тяжёлым испытанием. Я могла их проводить, но не любила. Выполняла то, что от меня требовалось и поспешно выходила из операционной, чтоб вновь заняться ранеными. А потом вдруг получился перерыв. Я спустилась в столовую, где меня подозвала Валента.

 — Тяжёлый сегодня день, — сказала она.

 — Да, сложный. Хорошо, что потерь нет.

 — Присоединишься? — предложила она, кивнув в сторону свободного стула. От такого предложения отказываться не принято, хотя я предпочла бы посидеть одной и собраться с мыслями. Немного отдохнуть. — Как ты устроилась? Уже три недели, как у нас работаешь.

 — Нормально всё. Оказалось, что не всё так страшно, как я думала, — ответила я.

 — Это может так казаться из-за нашей расслабленной атмосферы. Мы ведь в тылу находимся. Но скоро всё может измениться, — ответила она.

 — Есть какие-то новости?

 — Мы сдаём позиции. Это временно, но факт. Возможно будет эвакуация ближе к космопорту. При этом нужно будет кого-то оставить здесь.

 — Я плохо понимаю намёки, — ответила я.

 — Когда я буду решать, кто останется дежурным врачом на последний линии боя, то я не хочу, чтоб это была ты. Молодость и ошибки идут рука об руку. Ты это уже и сама поняла, оказавшись здесь. Я слышала об утреннем инциденте. Нужно выбирать кому помогаешь, выбирать друзей. И делать это с умом. Жалость, сочувствие оставь для мирного времени. Этот город ещё не уничтожен, лишь потому что наша администрация надеяться на решение конфликта.

 — Они выставят себя в хорошем свете, что мирно существовали, а начали все местные жители?