Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну

Пространное повествование о политике Токио в XX веке призвано помочь точнее разобраться в связи времен и во взаимосвязи явлений, тем паче, что в 20-30-х гг. заглавные роли на европейской и дальневосточной сценах озвучивали подчас одни и те же исполнители. К сожалению, и поныне за новое слывет основательно заблудшее старое. Э. Деладье, подводя в 1963 г. черту под своим бурным политическим прошлым, признавался: в разгар кризисов «идеологические проблемы часто затмевали стратегические императивы». Не часто, а как правило. И не только после Первой мировой войны, но и по окончании Второй.

Итак, 4 января 1933 г. А. Гитлер был определен в душеприказчики Веймарской республики. 30 января президент П. Гинденбург выдал ему мандат на формирование правительства «национальной концентрации» (позаимствуем сей термин у К. Аденауэра). 28 февраля появился декрет «В защиту народа и государства», которым открывалась серия актов, сводивших на нет означенные конституцией гражданские права. Месяц спустя, рейхстаг — при поддержке партии центра — наделил Гитлера чрезвычайными полномочиями. 14 июля имперский кабинет провозгласил НСДАП единственной державной партией. Остальные политические сообщества, а также профсоюзы, распускались.

Вот лишь несколько этапных дат перехода от рубежа, «где Германия кончила 600 лет назад», «к политике будущего — к политике завоеваний» («Майн Кампф»), «Не провинции, а геополитические категории, не национальные меньшинства, а континенты, не нанесение поражения, а уничтожение противника, не союзники, а сателлиты, не смещение границ, а перетасовка государства всего Земного шара, не мирный договор, а смертный приговор, — такими должны были быть, по Гитлеру, — цели великой войны».

Спросим: «демократы» этого не знали? Им что, не было известно, где оседают миллиарды британских или американских банков и их филиалов в самой Германии? Что, «Виккерс», «Империал Кемикл», «Стандарт ойл», «Дюпон» и пр. не догадывались, зачем немцам нужно новейшее ноу-хау? Обойдемся без упрощений. Не станем приписывать вся и все нацистскому искусству сколачивать пятые колонны, «разрушать врага изнутри, заставлять его разбить самого себя своими же руками» (Гитлер). Ограничимся констатацией — социальные инстинкты затмевали здравый смысл.

Судя по доступным исследователям данным, правившие структуры США усерднее британцев мостили нацистам путь к власти. Но очевидно и другое. Тяготы кризиса сузили возможности Вашингтона выступать «мировым поводырем». Деляческая посылка В. Вильсона — «перед нами стоит задача финансировать весь мир, а тот, кто дает деньги, должен научиться управлять миром» — дала сбой. «Новый курс» Рузвельта с упором на самодостаточность — ресурсную и оборонную — верстал оппортунизм, выдававшийся за осмотрительность либо за изоляционизм.

Тут же встрял Альбион и, играя на опережение, принялся «осовременивать» версальскую конструкцию. Обычно авторство «пакта четырех» приписывают Б. Муссолини. Первый эскиз соглашения о «сотрудничестве четырех держав в европейских и внеевропейских, в том числе колониальных вопросах» набросал дуче. А не вернее ли, что Муссолини лишь обобщил активно ведшийся обмен мнениями с Лондоном по поводу сдвигов в политическом климате, сопряженных, не в последний черед, со сменой дорожных знаков в США, с приходом к власти в Германии ультра-радикалов, с разгоравшимся дальневосточным пожаром? Только неисправимо наивные поверят, что премьера Макдональда и его мининдел Саймона можно было заманить в Рим сырой, необкатанной идеей. На кону перегруппировка сил, коррекция версальского кругозора. И логично, что предметом обсуждения на итало-британском саммите стала ревизия договоров, продиктованных после Первой мировой войны Германии, Австрии, Венгрии, Болгарии, предоставление Третьему рейху равноправия в области вооружений, и над всем остальным — наделение «квартета» прерогативой подчинять («воздействовать») своей воле третьи страны.

Полтора десятилетия Веймарская республика без толку домогалась очищения от «скверны Версаля». Не минуло и полутора месяцев с момента возведения Гитлера в канцлеры, как Германию одарили статусом великой державы и пригласили на равных с Лондоном, Парижем и Римом вершить европейские дела.

Информируя 23 марта 1933 г. палату общин о римском вояже, Саймон в обоснование военно-политического сговора с Германией и Италией упирал на то, что «лучше мирным путем изменить тот или иной пункт (версальской системы), чем явное нарушение его». О каких «пунктах» велась речь? Наряду с равенством в вооружениях за рейхом признавалось право на пересмотр «законным путем» всех прежних урегулирований. Оговорка, что участники пакта будут согласованно действовать в спорных вопросах, сути не меняла. Куда весомей было признание несовершенств передела мира, учиненного в 1919–1920 гг., фактическое освящение реваншизма в нацистской редакции.