Однако Гитлер пока еще не принял окончательного решения в отношении того, как лучше расправиться с урезанной Чехо-Словакией, и обдумывал будущее Словакии и Подкарпатья. В октябре Хвалковский первый раз посетил Берлин в новом ранге. Беседуя с Александровским 22 октября, он рассказал, что встреча с Гитлером «превратилась в получасовую лекцию, во время которой Хвалковский якобы мог поставить единственный вопрос: может ли он сказать в Праге, что у Гитлера нет намерений посягать на оставшуюся часть Чехословакии? Гитлер ответил, что намерен установить с Чехословакией хорошие отношения, но буквально добавил, что если заметит попытку работать против него, то уничтожит Чехословакию в течение нескольких часов»[402]
.И это не было пустой угрозой. Еще не просохли чернила под Мюнхенским соглашением, как Гитлер озадачил своих подчиненных разработкой конкретного плана ликвидации остатков ЧСР. Уже в октябре руководитель политического департамента МИД Германии Э. Воерманн представил Риббентропу концепцию дальнейших действий в отношении Словакии и Подкарпатской Руси.
Предлагалось четыре варианта решения вопроса: во-первых, создание самостоятельной Словакии; во-вторых, словацкая автономия в рамках чехословацкого государства; в-третьих, автономия Словакии с опорой на Венгрию и перспективой вхождения в ее состав; в-четвертых, автономия Словакии с опорой на Польшу. Относительно первого варианта Воерманн утверждал: «Самостоятельная Словакия была бы слабым государственным образованием и поэтому скорее всего могла бы оказать поддержку стремлениям Германии в проникновении и освоении пространства на Востоке». В этой связи указывалось, что Словакия располагает большими лесными богатствами и что здесь находится часть чехословацкой военной промышленности. Третий и четвертый варианты были отвергнуты автором концепции как несоответствующие интересам Германии. В сложившейся политической ситуации Воерманн рекомендовал избрать второй из означенных вариантов, полагая, между прочим, что это ограничит аннексионистские амбиции Венгрии и Польши в отношении Словакии[403]
. По-видимому, пока в Берлине остановились на этом варианте, что, собственно, доказывает и паллиативное решение Германии и Италии в Вене 2 ноября 1938 г. Но в словацком руководстве не было единства в вопросе о будущем Словакии и ее внешнеполитической ориентации.17 октября в Берлине на приеме у Геринга побывали словацкие радикальные политики-германофилы Ф. Дюрчанский (зам. премьера автономии) и А. Мах, сопровождаемые главой «словацких немцев» Ф. Кармазиным. Они заявили, что действительным желанием словаков является «полная самостоятельность при условии как можно более тесной политической, экономической и военной связи с Германией». В меморандуме МИД Германии от того же числа со ссылкой на мнение Геринга говорилось, что следует поддержать стремление словаков к самостоятельности: «Без Словакии чешские земли будут еще более отказаны на нашу милость или немилость. Авиационные базы для люфтваффе в Словакии явятся важными для акций против Востока»[404]
.Гитлер, недовольный, по его представлениям, мюнхенским паллиативом, в это время уже решился на полную ликвидацию Ч-СР. В директиве Гитлера о ближайших задачах вермахта от 21 октября 1938 г. был выделен специальный раздел «Решение вопроса об оставшейся части Чехии». В нем говорилось: «Должна быть обеспечена возможность в любое время разгромить оставшуюся часть Чехии, если она, например, начнет проводить политику, враждебную Германии… Организация, дислокация и степень готовности предусмотренных для этого соединений уже в мирное время должны быть рассчитаны на нападение таким образом, чтобы лишить Чехию даже какой-либо возможности планомерной обороны. Цель состоит в быстрой оккупации Чехии и изоляции Словакии». Перед сухопутными войсками ставилась задача организации «быстрого неожиданного наступления», которое должно обеспечить «быстрый и решающий успех». Военно-воздушным силам предписывалось обеспечить продвижение сухопутных войск «путем заблаговременного вывода из строя чешских военно-воздушных сил»[405]
.