Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну

Муссолини не захотел отставать от германского собрата. Он загодя запасся одобрением Парижа и Лондона, а также толерантностью Вашингтона при планировании захвата Эфиопии (Абиссинии). Старт операции походил на японскую схему «освоения» Китая. В декабре 1934 г. итальянцы атаковали отряд эфиопов в оазисе Уал-Уал, расположенном в глубине страны, и приступили к сосредоточению войск вдоль ее границ. Правительство Аддис-Абебы обратилось в Лигу Наций с требованием принять меры, способные сдержать агрессию. Лига образовала «комитет пяти», потом «комитет восемнадцати». На нечто большее, чем создание видимости санкций, Лига не сподобилась. Введение ограничений на поставки военных материалов било не по Италии. У нее оружие имелось в избытке. Страдала Эфиопия. Ахиллесова пята итальянцев — зависимость от внешних поставок нефти. Но только 10 государств, в том числе СССР, Румыния, Ирак и Голландия, выразили готовность перекрыть краны. Официальный Лондон сделал все, чтобы затянуть обсуждение вопроса о «нефтяных санкциях», и между тем британские и американские концерны нарастили нефтепотоки в Италию.

В общем и целом воспроизводилась история с комиссиями, что тянули канитель в Маньчжурии. С парой поправок Вашингтон получил разведывательные данные о подготовке Италии к захвату Эфиопии в августе 1934 г. В декабре госсекретарь К. Хэлл дал указание американскому поверенному в делах в Аддис-Абебе воздерживаться от любых шагов, способных поощрить правительство Эфиопии на обращение к Соединенным Штатам с просьбой о посредничестве. В предвидении серьезных осложнений в Европе, Азии и Африке конгресс принял в августе 1935 г. так называемый «билл о нейтралитете». Буквально в канун перехода итальянцев к широкомасштабным действиям против Эфиопии распоряжением Рузвельта «билл» ввели в действие. Таким образом, Вашингтон загодя освобождал себя от моральной и политической потребности примкнуть к антиитальянским санкциям и демаршам, коль скоро таковые прорисовались бы, или иным способом выражать сочувствие жертве агрессии.

Японцы извлекли свои уроки из эфиопской кампании Италии. Для подавления сопротивления фашистские войска широко применяли боевые отравляющие вещества. «Демократии» бесстрастно созерцали. Почему бы для быстрейшего завершения «экспедиции» не прибегнуть к ОВ и в Китае, спрашивал себя Токио. Спросил и свыше 530 раз прибегал к этому бесчеловечному оружию, а затем «поэкспериментировал» и со смертоносными бактериями. Но поскольку «экспедиции», «инциденты», «ситуации» принимались за что угодно, только не за войны, то на них не распространялись Гаагская и Женевская конвенции. «Никаких правил» значило «никаких запретов», и, стало быть, во Второй мировой войне химическое и бактериологическое оружие не применялось.

Откройте справочники со сводными данными о потерях во Второй мировой. До 1 сентября 1939 г., принятого с подачи «демократий» за дату начала войны, японская агрессия стоила Китаю около 20 млн убитых. Всего же «экспедиция» Токио обошлась китайскому народу в 30–35 млн жизней. Число жертв от агрессии Италии против Эфиопии оценивается сугубо приблизительно — 500–600 тыс. человек. Устроенный Римом и Берлином мятеж Франко и итало-германская интервенция погубили около 1,5 млн испанцев. Но эти преступления набраны петитом в исторических хрониках, если поминаются вообще. Сгинули миллионы в небытие, как слиняли с политической карты государства Австрия, Эфиопия, Чехословакия, Албания. «Стечение обстоятельств», уверяют общественность апологеты «умиротворения», когда им приходится объяснять не в меру любопытным генезис мировой катастрофы.

«Умиротворение» имеет несколько ипостасей. Под этим ярлыком может идти и принуждение к миру, и ублажение агрессора, и, самый скверный, перенацеливание разрушительной энергии сообщника или даже соперника против основного антагониста. По принципу — враг моего врага есть друг. К середине 30-х гг. расклад сил на международной арене обрел четкую конфигурацию. О социально-корпоративные и имперские догмы «демократов» разбились идеи неделимости безопасности и ее коллективного обеспечения. Региональные конфликты и очаги напряженности сплавлялись в глобальный взрыв.

Именно тогда внутри Германии военная элита переняла гегемонистские устремления нацистов и присягнула на верность Гитлеру, развернулась милитаризация экономики, науки, школы, информатики страны, перевод на военные рельсы ее внешней политики. Статс-секретарь МИД Германии фон Бюлов вместе с группой единомышленников пытался препятствовать адаптации «восточного курса» к новейшим поветриям. «К сожалению, — отмечает профессор И. Фляйшхауэр, — со смертью Бюлова и приходом на Вильгельмштрассе Риббентропа эта борьба преждевременно закончилась. Вместе с Бюловом в Троицын день 1936 г. умерло старое министерство иностранных дел»[30].