Партитуры тоже не горят

Вот рассказывают, например, что в Лондоне, когда Клара играла при английском дворе (кстати, та же самая версия существует и о петербургском дворе, только там злополучный вопрос якобы задал Шуману Николай I), к Шуману подошли и спросили: молодой человек, ну а вы что же? Вы тоже музыкант? Последним среди коронованных особ, кто задал Шуману этот глупый вопрос, был голландский король. Это было во время визита Роберта и Клары в Амстердам в феврале 1854 года. Но удивительнее всего то, что на многих своих тогдашних гастролях Клара играла Фортепианный концерт ля минор самого Роберта Шумана, ей подаренный и посвященный. Последним из подарков Роберта Шумана Кларе — это его Концертное allegro опус 134 для фортепиано с оркестром. Шуман, по обыкновению, написал его очень быстро, буквально за пару дней. 12 сентября был день их свадьбы, а 13-го — день рождения Клары.

Получать такие бесценные подарки конечно же приятно, и это является уникальным свидетельством того, как вообще могут складываться чисто человеческие, личные отношения между двумя музыкантами такого уровня. Однако, сравнивая свою собственную музыку (Трио соль минор), написанную одновременно, например, с шумановским Фортепианным трио, Клара записывает в дневник: «Наверное, все-таки женщина не должна сочинять музыку. Но если это правило так жестко соблюдалось столетиями, почему я должна быть из него исключением?» К сожалению, никакой независимой экспертной оценки музыкального дара Клары Шуман не существует. Существует только ее собственная, субъективная оценка, и с этим приходится примириться. После смерти мужа Клара практически бросает сочинять музыку.

Но прежде она успевает написать для знаменитого, хотя тогда еще очень молодого скрипача Йозефа Иоахима Три романса опус 23. Музыка очень простая, очень домашняя, но в ней есть скрытая энергия и скрытый смысл, который не сразу прослушивается, не сразу открывается. В жизни автора это довольно спокойный период. Летом и осенью 1853 года они с Шуманом занимают большой дом на Билькерштрассе, 11 в городе Дюссельдорфе. Дети и муж, слава Богу, здоровы, тревожных ноток в дневниках Клары в это время очень мало.

В том же самом 1853 году, когда написаны эти Три романса, в дюссельдорфском доме Шуманов происходит еще одно событие. Хозяева его жили, как известно, очень уединенно, поскольку Роберт Шуман всего боялся, и круг знакомых, круг близких друзей был очень узок. Но в этот круг попадает еще один человек: трогательный, наивный юноша, который к Шуману пришел из Гамбурга. Его имя Иоганнес Брамс. Это стало началом самой спорной истории в жизни нашей героини, а кроме того, началом длинной серии ее новых отражений в музыкальных зеркалах XIX столетия. Брамс сразу пишет Вариации на тему Роберта Шумана и посвящает их Кларе Шуман, но это только эпизод. Между ними пробегает какая-то электрическая искра, но это очень не похоже на любовь, по крайней мере в том смысле, в каком о ней слагают песни, пишут книги, снимают фильмы. Никаких перспектив, никаких надежд ни с той, ни с другой стороны не видно. В самом деле, взрослая женщина с восемью детьми, без пяти минут вдова, сидящая постоянно на чемоданах с ворохом европейских ангажементов, и двадцатилетний хрупкий юноша с почти девичьим лицом и подростковыми петухами в голосе. Но между ними с этого момента и до конца жизни на самом деле существует некое подобие телепатической связи. Клара начинает управлять всеми важными событиями в жизни Брамса, причем совершенно независимо от того, на каком расстоянии они друг от друга находятся. Клара всю жизнь винила себя за то, что Брамс так и остался холостяком. А его собственные чувства, которые не проходили десятилетиями, совершенно недвусмысленно им же самим описаны. Это состояние юноши в синем фраке и желтом жилете, который застрелился, — гётевского Вертера.

Тень Клары Шуман мелькает еще в очень многих партитурах Брамса, но ее точные очертания, обстоятельства, ракурсы уже, к сожалению, восстановить невозможно. В 1887 году Брамс утопил в Рейне всю их переписку. Что осталось? Только музыка. Когда Брамс ехал на похороны Клары во Франкфурт-на-Майне, он то ли задумался слишком глубоко, то ли поезда перепутал, в общем, он пропустил пересадку и проститься с ней на кладбище не успел. Он пришел, когда гроб уже опускали в могилу. Но Брамс простился с Кларой иначе. Она умерла 20 мая 1896 года. Примерно за две недели до этого, 7 мая (кстати, в свой последний день рождения), Брамс заканчивает Четыре строгих напева на тексты Священного Писания. И из его письма дочери Клары, Евгении, известно, что это не только последнее законченное сочинение Брамса, но и последнее из отражений Клары в зеркалах брамсовской музыки. Там есть такие слова: «О смерть! Как горька, как горька ты для человека, который хочет жить, у которого много дел, устремлений. Но для того, кто устал и хочет покоя, какое ты облегчение».