Партизан

Он сам забрался в машину, с помощью бойца запустил подкашливающий М-11, долго присматривался в разные стороны, дождался прохода пары «мессершмиттов» чуть в стороне, а затем прибавил газ и взлетел. Вообще-то, крокодилы не летают, но этот летел настоящим образом, иногда касаясь верхушек деревьев. Затем он заложил крутой вираж и засвистел в переговорную трубу, и забарабанил по кабине, подавая мне знак о чем-то. Я, на всякий случай, взялся за рукоятку ДА и опустил стопор. Противника я увидел сверху справа от меня, пара серых в пятнах машин, с желтыми коками винтов, лежала на вираже, явно собираясь в нашу сторону, но не успела этого сделать, так как майор подвернул под них, и они прошли далеко слева от меня. Майор забарабанил другой рукой по другому борту, он пытался помочь мне сориентироваться, но я и сам видел, что пара разошлась и приготовилась атаковать нас с разных сторон. Наш самолет майор бросал то вверх, то вниз, то в стороны. Меня то отрывало от сиденья, то прижимало к нему. Честно говоря, этот ДА – только мешал. Установлен он был на шкворне, и для того, чтобы воспользоваться прицелом, было 15–20 градусов по горизонту, но вверх-вниз он ходил довольно свободно, но в прицел было даже не заглянуть на большинстве углов. Бесполезная игрушка. И я поставил его на стопор.

– Чего не стреляешь? Бей в их сторону! Пугай! – проорал майор, чуть обернувшись.

Я махнул рукой. Злобно выругавшись, майор интенсивнее начал выполнять маневры и еще больше снизился. Наконец один из «мессеров» оказался в зоне моего обстрела, рычаг вниз, и три коротких очереди. Я чувствовал, что попал, «месс» дернулся в сторону, прицелиться я ему не дал, но вот сбить его, когда он повернут к тебе «мордой», из этой «пукалки» невозможно. Майор в очередной раз поднырнул под атакующий истребитель, и тот на мгновенье показал мне хвост. Это – как стрельба по тарелочке, которую запустили у тебя из-за спины, сверху-вниз. Вновь заговорил ДА, трасса мелькнула чуть ниже серого силуэта, и от него потянулся беловатый след. Еще раз попал.

– Молоток! Повторим! – И, выполнив головоломную фигуру, майор подвернул под другого «разбойника».

С глазомером и стрельбой у меня все хорошо, и второй получил несколько пробоин.

– Бей длиннее! – проорал майор, не понимает, что это бесполезно, требуется бить точно.

Но, получив пробоины, немцы стали осторожнее, отошли на бо́льшую дистанцию, встали выше и начали нас клевать из пулеметов. У них патронов много. Но и мне стало несколько полегче, своими трассами они помогали мне корректировать стрельбу, совершенно бесполезную, так как сбить я их, с этого ракурса, не мог, только шугнуть. И тут между нами появились черные шары: майор дотянул до дороги Белый – Нелидово, и его поддержали зенитчики. Он, довольный, показал большой палец и нырнул ниже деревьев. Так и шел еще сорок минут, иногда попрыгивая вверх и обходя какие-то препятствия. Вторая пара «мессеров» появилась у самого аэродрома. Тут мне пришлось барабанить по корпусу, привлекая внимание пилота. Здесь пришлось бить длинными, лишь бы шугнуть и привлечь внимание. Над аэродромом ходила шестерка наших истребителей, но это совершенно не мешало немцам атаковать нас. В нас попали, выдрав солидный кусок обшивки верхнего крыла, но майор сел, зарулил на стоянку и, расстегнув реглан, долго смотрел на воздушный бой, из которого немцы вышли, не приняв его. Три Красных Знамени украшало его гимнастерку. Губы его шевелились, он был весь там, по всему было видно, что он бы этих сволочей из боя просто так не выпустил.

– Как, не проблевались? – звонкий молодой женский голос отвлек меня от наблюдения за майором. – Извините, товарищ старший майор госбезопасности! Вечно, как везут кого-то, так потом мое место просто не отмыть.

С тряпками и ведром горячей воды рядом стояла молоденькая девчонка, на вид лет пятнадцати-шестнадцати. Нос конопатый, глаза смешливые, такая откровенная «рязанщина», но в аккуратном летном комбинезоне.

– Два магазина – почти пустых, один на пулемете, второй в первой сумке справа, по левому борту, – сказал я, вылезая на противоположный борт.

– Найду, товарищ старший майор, младший сержант Комарова. Еще раз извините. Папа! Что ты уставился? Уходят они, уходят! Михал Михалыч раз шесть звонил, тебя спрашивал! И почему задерживаешься.

– Настя, не тарахти! Пойдемте, товарищ старший майор! Хорошо стреляете.

– Турель неудобная, ею практически невозможно пользоваться. Дочку угробите.

– Знаю, но нет другой. Да и я ее стараюсь с собой не брать. Матери больше нет, под Замбрувом похоронили, 22 июня. Пока в ИАПе были, так она по земле бегала, оружейницей, а здесь уперлась: буду у тебя стрелком.

– А что так?

– Да хорошо, что не списали. Говорят, инвалид. – Майор потянул брючину правой ноги, там был протез вместо ступни.

Дошли до штаба, нас ждали.

– Генерал-лейтенант Громов, командующий третьей воздушной армией.

– Старший майор Соколов, командир бригады Осназ, – представился я.

– Москва постоянно беспокоит, требует ускорить вашу отправку.

– Соедините с тем, кто звонил.