Партизан Лейбу

Встреча была более чем радостной. Повидаться с родными людьми и по крови, и по убеждениям в это жестокое время было поистине счастьем, тем более в социалистической стране. Верный данному себе обету Тобиас начал искать самую тяжелую работу, чтобы приносить больше пользы новому для себя обществу. Уже на второй день он пошел на железнодорожную станцию и устроился на работу грузчиком.

Был он небольшого роста, с маленькими руками, и явно не походил на классического грузчика, но это его не смущало. Там же работал брат. Жили они большой группой в каком-то сарае у двух хозяев-немцев, почему-то не уехавших в Германию при массовом выезде немцев в 1938-39 годах. Проработав несколько месяцев на железной дороге, к весне устроились на фурнитурную фабрику, уже снимали квартиру в городе.

Шла весна 1941 года. Рядом была граница, там же стояли фашистские войска. Во всем чувствовался запах войны. Стало больше военных в городе, да и все разговоры вращались вокруг военной темы.

Тобиас с радостью и гордостью рассматривал висящие по городу красные флаги, звездочки на фуражках военных и огромную деревянную красную звезду – памятник в центре города. Он продолжал считать все советское святым.

Получил пятилетний паспорт, красный советский, где было указано, что он еврей, родился в г. Флорешты в Бессарабии, живет в городе Черновцы. Другим давали трехмесячные, годичные, трехгодичные, а ему, наверное как самому молодому, да еще комсомольцу, дали пятилетний. Некоторых переселенцев вообще отправляли в Сибирь, видимо было за что, а, может, и не было.

В общем все складывалось вроде бы неплохо, но рано утром 22 июня к ним в комнату вбежал немец, хозяин квартиры с криком: «О майн готт, дойче-русише криг!» (Война!) Немецкие самолеты бомбили город. Фурнитурный завод, где трудились братья, проработал еще с неделю и остановился. Директор завода, выступая на митинге перед коллективом, заявил, что война скоро закончится и что наши, наверное, уже в Яссах.

Тобиас пошел в военкомат, попросился в армию. Не взяли. Маленький, только 18 лет, а главное – недавно прибыл из вражеской страны, да еще по-русски ни слова не знает. Тогда он сам ушел из города на восток. На мосту через реку Прут группа красноармейцев во главе с офицером (позже Тобиас по шпалам на петлице узнает, что тот был майором) минировала мост и заодно охраняла его.

Офицер остановил Тобиаса, потребовал документы и спросил, куда он идет. Тобиас сказал то слово, которое знал по-русски: «Сибир».

«В Сибирь тебя если будет надо, то повезут, – сурово сказал майор, – а пока, возвращайся обратно в город. Не имеем мы права пропускать одиноких путешественников в военное время».

Тобиас пошел обратно в город, навстречу шли двое молодых людей. Они рассказали, что к городу с трех сторон подошли немцы, румыны: и венгры. Немцы уже в городе. Евреи бегут, прячутся где кто может. Спросили, почему он не ушел за Прут. Тобиас объяснил. Ребята посоветовали назваться учителем, мол, идешь в ближайшую деревню к детям.

И действительно, когда он заявил на мосту, что он «учител», майор внимательно посмотрел на него и сказал: «Да ладно, дуй в свою Сибир».

Отойдя от города километров 40–50, Тобиас вышел на шоссе, идущее к мосту через Днестр. Кого только не было на шоссе!? Военные, гражданские, старики, дети, машины, орудия, повозки. Он пристроился к одной из военных колонн, познакомился с солдатами, питался с ними, вместе переносил налеты авиации, которые проходили по какой-то системе – самолеты прилетали волнами, сбрасывали бомбы на головы людей, «поливали» колонны из пулеметов. В такие минуты на шоссе было что-то адское. Во все стороны разлетались тела и части тел людей, лошадей, техники. Все гудело, кричало, трещало и горело.

Перед самым мостом через Днестр, Тобиас, лежа в водосточной канаве, насчитал колонну самолетов в 48 штук. Они безнаказанно отбомбились и поворачивали обратно.

В одну из пауз между бомбежками Тобиас вместе с толпами людей перешел Днестр. Никто не знал, куда дальше идти, где фронт и есть ли он вообще. Людские потоки разделялись, одни поворачивали в сторону Могилев-Подольского, другие шли прямо на восток, третьи – на север, кругом царили хаос и неразбериха. Тобиас прошел небольшой городок неподалеку от Каменец-Подольского, но при облаве был пойман оккупантами и помещен во временный еврейский лагерь. Там, к удивлению и счастью, встретил брата Марчела. Он тоже бежал из Черновцов.

Тобиас несколько раз пытался уйти из лагеря, его ловили и били, били нещадно, чаще всего по голове. Зимой заболел и умер в лагере Марчел, люди там вообще умирали десятками ежедневно.

Тобиаса ничего больше не удерживало в лагере и он снова, в восьмой или девятый раз, бежал.

А так как языка он не знал, не знал людей, не знал местности, то при очередной облаве на рынке Каменец-Подольского был пойман и помещен в еврейский лагерь «Мертвая петля» у села Печора. Хозяйничали там румыны.