Партизан: от долины смерти до горы Сион, 1939–1948

Это была первая партия оружия, посланная в леса Кузиан. Была лунная ночь.

Была лунная ночь. Наша охрана вместе с охраной соединения "Спартак", которому также предназначалась часть оружия, рассредоточилась широким полукругом вокруг поля.

Группы конного патруля несли отдаленную охрану. Я был в группе тех, кто зажигал костры — знаки для самолетов. Костры должны были быть расставлены в виде равностороннего треугольника, каждая сторона которого 100 метров. Их следовало зажечь при звуках приближающихся самолетов. Другая группа должна была собрать парашюты. Связь белорусских партизан с Москвой поддерживалась аппаратами связи в штабе соединения "Спартак", которое было самым большим в лесах Кузиан, и насчитывало 500 партизан, разбитых на четыре отряда. Всю ночь мы ждали прибытия самолетов, но они не появились. Разочарованные, мы вернулись в лагерь. Затем пришло сообщение из Москвы, что самолеты наткнулись на сильный зенитный огонь при перелете через линию фронта, и вернулись на базы. Было обещано, что оружие будет сброшено через несколько дней.

Вместе с партизаном Васей, бывшим пленным, меня послали в штаб "Спартака" — взять пропагандистские листовки для распространения по селам. Штаб находился в 8 километрах от нашего лагеря. Рядом с тропой, по которой мы шли, соседствовал еврейский "семейный лагерь". Я проходил здесь не раз по пути на акцию по ликвидации телефонной линии и "экономическую акцию" в польском селе, но ни разу не сумел посетить лагерь. По возвращению из штаба, я сказал Васе, что у меня есть знакомые в этом лагере и я бы хотел их посетить. Я хотел увидеть лагерь и понять, как в нем живут евреи. У входа в лагерь не было никакой охраны. Дети стояли около жилых строений. В течение считанных минут собрались все двадцать пять жителей лагеря. Одежды людей были порваны и залатаны, дети ходили в лохмотьях, ноги их были обмотаны тряпками вместо обуви. Все их оружие было у двух людей — винтовка и пистолет.

Сказал, что я еврей из Свинцяна. Мы начали говорить по-русски, но затем перешли на идиш. В лагере шесть семей, все из городка Йоди. В лесу они уже более года. Их было 15 семей, но во время германской облавы осенью 1942 погибла половина людей. Отдельные семьи бежали из леса, искали убежища у крестьян, но те донесли на них, они были схвачены и расстреляны. Да и судьба тех, кто остался в живых после облавы, не улучшилась. Зимой 1942–1943 умерло несколько детей от болезней из-за отсутствия лекарств и врачебной помощи. Люди семейных лагерей страдали от нападений партизан, оставшихся в лесах после облавы, забиравших у них ту малость одежды и обуви, которая у них осталась. В последнее время положение их несколько улучшилось, открытые нападения почти прекратились. Самой большой трудностью был недостаток продовольствия. Единственной пищей была картошка. Штаб "Спартака" запретил им отбирать продовольствие у крестьян, и обещал обеспечить их продуктами. Обещание не выполнялось, но евреи-партизаны приносили им продукты по собственной инициативе. Я обещал им, что еврейские партизаны отряда Чапаева постараются им помочь с продовольствием. Я расстался с ними, испытывая горечь. Непонятно, как они могли существовать в труднейших условиях.

Вася, который в лагере помалкивал, вдруг сказал: "Эти жиды зря едят хлеб. В лесу есть место лишь для людей, которые воюют, а не для тех, кто сидит с женами и детьми и беспокоятся лишь о себе". Я спросил: что им делать и куда идти? "Пусть идут, куда хотят", — ответил Вася, — но из леса их надо выгнать". Я объяснил ему, что эти люди бежали от уничтожения, что мужчины борются за жизнь жен и детей. Вне леса их ожидает смерть. Всё это Васю не убедило. Он считал, что они мешают партизанам сражаться, что во время войны погибает множество людей, и нечего беспокоиться о нескольких еврейских семьях. Не было никакого смысла с ним спорить. Мог ли русский колхозник понять, что это такое — еврейская судьба — быть одинокими в бездне Катастрофы, какова важность в спасении каждого еврейского ребенка, когда идет массовое уничтожение нашего народа? Мы оба — партизаны, воюющие против общего врага, но существует пропасть между тем, что я хочу достичь в этой войне, и между его целью. Победа над нацистами без евреев, оставшихся в живых, не воспринималась мной, как победа. Его это вообще не интересовало, и вовсе не огорчало уничтожение евреев.

В отряде Чапаева ожидали прихода группы литовцев, которые были сброшены десантом в восточной Белоруссии с целью создать в лесах Кузиан базу, откуда начать боевые действия в Литве. В конце июня я был послан с еще двумя партизанами нести охрану проселочной дороги, ведущей в наш лагерь. Позиция наша был отдалена от лагеря на несколько километров. Задание было — встретить литовских десантников и привести их в лагерь.