Партизанка, или Как достать начальство

Я хищно улыбнулась. И поскольку кроме нас двоих в кабинете никого не было, решила обнаглеть до крайности.

– Там работать совершенно неудобно. Темно, жарко и шумно.

Васек завис ненадолго после этих слов и, несколько раз глубоко вздохнув, спросил:

– Так вызовите уборщицу, и пусть она уберется в вашем кабинете.

Уф, думала, он уже никогда этого не скажет.

– В отпуске она, – поспешила ответить я.

Директор медленно, не сводя с меня злобного взгляда, открыл пачку с сигаретами и резким движением руки отбросил ее в сторону. Да так, что она перелетела через стол и шлепнулась на пол. Никто из нас не шелохнулся ее поднять.

– А кто ее заменяет? – почти выплюнул слова Васек и закурил.

И куда только делись его джентельменские манеры. До этого он старался не курить при мне.

– Тамара Сергеевна, – с радостью ответила я и по-королевски расселась на стуле, положив ногу на ногу.

Тут в кабинет вплыла выше упомянутая особа с чашечкой кофе для директора. Мне, разумеется, никто бодрящего напитка не предложил. Ну да ладно, мы не обидчивые, когда вершится правосудие.

Баклажаниха подозрительно посмотрела на светящуюся, как новогодняя елка, меня и упрямо поджала губы.

– Тамара Сергеевна, – любезно обратился к ней Луганский, – вы еще не закончили подготовку к банкету?

Что? Какой банкет? И почему я не знаю?

– Нет, – покачала головой она. – Мне придётся отлучиться, чтобы всё перепроверить в ресторане. Вы же сказали, что всё должно быть на высшем уровне. Ещё придётся съездить на рынок за фруктами и прочими мелочами.

– Позвоните Василичу. Он отвезет.

Баклажаниха бросила на меня победный взгляд и уплыла восвояси. Я вот сейчас чего-то не поняла? Меня только что кинули? Перевела вопросительный взгляд на Васька, чувствуя как градус бешенства в моей крови начинает подниматься к отметке максимум.

– А как же мой кабинет?

Лицо Луганского стало совершенно непроницаемо. Он сложил руки на груди и заявил:

– Придется вам, Евгения Николаевна, закатать рукава вашей очаровательной блузки и прибраться там самой. Тамара Сергеевна покажет, где находятся все необходимые орудия труда.

Сказать, что это был удар ниже пояса, – не сказать ничего! Я открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но Луганский предупреждающе покачал головой.

– Вы же не хотите, чтобы наши с вами коллеги подумали, что я как-то по-особенному к вам отношусь? Сплетен потом не оберешься. Или вы поменяли свою позицию?

Сказал и хмуро уставился на меня. Он что, ждет, будто я сейчас кинусь ему на шею с признаниями в вечной любви? Всё! Я дошла до пятой стадии…

– Козел, – сказала я ему в глаза и, круто развернувшись, пошла на выход из кабинета.

– Стерва, – послышался тихий ответ.

Оборачиваться не стала. Боялась, что не сдержусь и проделаю плешь в его густой шевелюре. Лишние эмоции сейчас ни к чему. Пойду. Приберусь в кабинете. Заодно подумаю, как лучше всего поставить на место эту самоуверенную сволочь. Ничего. Труд способствует активной мозговой деятельности. Дорогой, ты даже не знаешь, насколько я стерва.

Баклажаниха выдала мне орудия труда с самодовольным выражением лица. Я про себя тихонько рыкнула и дала торжественную клятву, что расквитаюсь с этой гадиной при первой же возможности. Пока первоочередной целью был Луганский, отвлекаться по пустякам я не хотела.

Молча взяла ведро, тряпку, швабру и веник. Оттащила все это добро в свой кабинет. Оценила фронт работы и решила переодеться в старенький халатик уборщицы. Идея, внезапно пришедшая в голову, приподняла настроение. Я хищно улыбнулась и, прихватив халатик, отправилась прямиком в кабинет к своему начальству. Пока полномасштабная месть еще в разработке, можно мелко напакостить. Сделать себе приятное.

В приемной было пусто. Видимо Тамара Сергеевна уже свалила в ресторан. Отличненько!

Васек был один. Он стоял у окна и снова нервно курил сигарету, время от времени сбрасывая пепел в стеклянную пепельницу. Вид у него был недовольный. Впрочем, к этой особенности конкретно этого мужчины я стала привыкать.

– Жень? – он удивленно вскинул брови, увидев меня в дверях.

Лицо Васька в одно мгновение преобразилось из удивленного в виноватое, стоило ему заприметить в моих руках халатик уборщицы. Жалеет. Так ему и надо.

– Вы не возражаете, если я тут переоденусь? – старясь говорить как можно нейтральнее, спросила я.

Не дожидаясь ответа, решительно шагнула в кабинет и пересекла его по диагонали, добравшись до двери в смежную комнату, которая была чем-то вроде архива. Только я положила руку на ручку, как услышала:

– Возражаю.

Ах так! Получи фашист гранату!

– Хорошо, – улыбнулась я, оборачиваясь. – Я думаю, Андрей не будет против, если я переоденусь у него.

– Женька!!! – прогремел Васек, явно начиная выходить из себя.

Я только шире улыбнулась и, распахнув настежь дверь, вошла в комнату. Тут ничего такого не было. Только старый продавленный диван и стеллажи с документами. Встала таким образом, чтобы Луганскому было хорошо меня видно, и стала стаскивать блузку через голову.