Партизанка Лара

«Здравствуй, Мишук! Это я. Шлю тебе боевой партизанский привет. Как твоя рука? По-моему, она уже должна поправиться. Больше никогда не болей.

Не обижайся, что долго не писала. Сам понимаешь – дела.

Было у меня очень интересное задание в Усть-Долыссах. Туда нарочно поступили полицаями наши партизаны: Коля Шарковский и Вася Новак. Они выкрали немецкую полевую почту, а я притворилась нищенкой: «Подайте хлебушка, люди добрые! Подайте сироте!» Немцы думали, что полицаи задержали нищенку, а на самом деле ребята передали мне конверты, и в своей нищенской сумке под корками хлеба я принесла эти конверты в штаб.

У каждой воинской части свой номер полевой почты. По номерам на конвертах узнали, что две венгерские дивизии переброшены с Карельского фронта в наши леса.

Миша, мне объявили благодарность. Ну, как? Ты доволен своей сестрой?…

А другая большая радость: Раю, Фросю и меня приняли в комсомол. Знаешь, до чего было здорово! Как в настоящем райкоме. Стол застелили красной материей. Красный цвет – мой самый любимый, потому что это наш цвет, боевой.

Кто-то спросил: «Это те самые девочки, которые спрятались в лесу, чтобы их не отправили на самолете?»

Уж теперь, думаю, нас с Фросей не отправят: мы теперь – комсомол.

Сейчас я ни Фроси, ни Раи не вижу. Меня перевели в 21-ю бригаду. Командира ты хорошо знаешь, и я тоже. Это капитан Ахременков. Его бригаде нужны были разведчики, и решили, что я пригожусь.

Здесь я не только хожу в разведку, я помогала минировать шоссе. На наших минах подорвались четыре немецкие машины. Так им и надо! Пусть не ездят по нашей земле.

В 21-й бригаде люди тоже очень хорошие и смелые. Но уж очень я привыкла к Фросе и Рае, все скучаю без них. Один раз встретила Раю и Фросю в лесу: они пошли вправо, а мне надо было идти влево. Иду и реву, иду и реву…

И по тебе, Миша, тоже скучаю.

Помнишь, как мы договорились: когда война кончится, ты приедешь к нам в Ленинград. Я тогда тебе покажу свой карандашик. Я его не потеряла и тебя не забыла. И ты не забывай боевых друзей.

А вернуться из госпиталя сюда, в штаб, ты, пожалуй, уже не успеешь: воевать осталось недолго. Скоро наши партизанские бригады соединятся с Красной Армией.

Победа будет наша. Как я жду этот день, как жду…»

На тычке плетня была надета крынка с отбитым краешком.

– Видишь крынку? – Лара повернулась к девушке, которая шла с ней рядом. – Это наш условный сигнал. Значит, в деревне спокойно, можно зайти отдохнуть с дороги, погреться. Здесь, в Игнатове, есть у нас такой дом.

Мальчик лет девяти гонял по улице жестянку. Но видно было, что он делает это без всякой охоты, просто чтоб не замерзнуть.

– Сторожишь? – поравнявшись с мальчиком, сказала Лара. – Значит, у вас гости. Верно я говорю?

Мальчик неопределенно пожал плечами: он не знал Лариной спутницы – коренастой, румяной девушки в клетчатом платке.