Партизанки

На следующий же день после откровенного разговора с Иваном Химичевым Лида с радостью и без колебаний отдала свой радиоприемник в распоряжение группы. И вскоре на улицах Бобруйска, вызывая бессильную ярость оккупантов, появились десятки переписанных от руки листовок и сообщений Московского радио, зовущих население города на борьбу с кровавым врагом. Нелегкую и очень опасную задачу распространения их с первого же дня взяли на себя Мария Масюк, Лидия Островская и Нина Гриневич.

С не меньшим, пожалуй, риском было связано и регулярное прослушивание радиопередач из Москвы, которое вели Химичев и Дорогавцев в подвале неприметного с виду домика Александры Вержбицкой. Нередко во время очередной записи сводки Совинформбюро сюда совершенно неожиданно врывались гитлеровцы. И лишь благодаря неизменной выдержке, хладнокровию и бесстрашию хозяйки дома и ее сестры, Марии Масюк, подпольщикам каждый раз удавалось избежать разоблачения и гибели.

Однажды, собравшись, как и обычно, возле приемника, установленного в подвале, Иван и Владимир при свечах записывали последнее радиосообщение. Передача уже подходила к концу, когда с улицы неожиданно донесся шум затормозившей у ворот автомашины. Почти тотчас же громко хлопнула калитка и во дворе послышалась гортанная немецкая речь. Времени предпринимать что-либо уже не оставалось.

Случилось так, что в доме, кроме находившихся в подвале Химичева и Дорогавцева, была лишь Мария Масюк. И женщина мгновенно поняла, что спасти положение может только она одна. Быстро закрыв лаз подвала и надвинув на него стоящий поблизости топчан, Мария опрометью выбежала на крыльцо. Около дома, поглядывая на закрытые окна и переговариваясь между собой, толпились солдаты в серых мундирах. Фашистов было около десяти. Чувствуя на себе их цепкие, холодные взгляды, Мария поначалу растерялась. Зачем они здесь?.. Неужели, что-то знают?.. Автоматчики тоже молчали, в упор разглядывая женщину. Наконец один из них, по-видимому старший, отрывистым и властным голосом рявкнул:

— Вассер!

— Вассер? — машинально повторила за ним Мария и, не сразу догадавшись, что именно от нее хотят, переспросила: — Воды вам? Пить?

— Я, я, вассер!

Через минуту большая жестяная кружка обходит по очереди гитлеровцев. Черпая свежую воду из ведра, вынесенного Марией на крыльцо, те жадно пьют. Вода ледяная, только-только из колодца.

Толстый автоматчик с нашивками ефрейтора на погонах снял с пояса флягу в брезентовом чехле и, пощелкивая по ней — пустая, — что-то сказал товарищам. Под оглушительный гогот остальных он неторопливо, вразвалку подошел к женщине и потребовал:

— Тавай шнапс! Ферштейн?.. Шнапс! Бистро!

Мария беспомощно пожимала плечами и, мешая русские и немецкие слова, пыталась объяснить:

— Шнапс никс, пан!.. Совсем никс!

— Вас?.. Гибст эс кайн шнапс? — переспросил гитлеровец и решительно отстранил Марию. За ним, тяжело ступая коваными сапогами по стареньким, шатким ступеням крыльца, поднимаются остальные.

В сенях раздался грохот опрокинутых ведер, звон разбитой посуды, но женщина словно и не замечала этого. «Что же делать? Где выход?» — лихорадочно думала она, видя, как рьяно фашисты роются в шкафах и на этажерке, осматривают каждый уголок дома в поисках спиртного. Ведь достаточно одному из них присмотреться повнимательней к едва заметной щели в полу, и обнаружится люк подвала…

Нетрудно себе представить, чего стоили эти короткие и одновременно такие долгие минуты Марийке Масюк!

И только после того как тщательному обыску подвергся весь дом Александры Вержбицкой, мародеры, так и не найдя водки, убрались восвояси. Подвал они, к счастью, так и не заметили.

* * *

С каждым днем антифашистская группа росла. В ее ряды вставали все новые и новые советские люди, готовые отдать все свои силы священному делу борьбы с ненавистным врагом. Виктор Горбачев, Василий Голодов, Алексей Кудашев, Геннадий Гаврев, Сергей Коньшин, Александр Глинский — вот только некоторые имена. И многим из них путь в бобруйское подполье помогли найти наши замечательные женщины — Мария Масюк, Нина Гриневич, Александра Вержбицкая и другие.

Вместе с ростом организации, с ее становлением и мужанием у людей зрела мысль: хотя прием и распространение радиоинформации дело, безусловно, очень важное, пора предпринимать и более решительные действия. В конце июля сорок первого Химичев предложил всем членам группы собраться и обсудить, как действовать дальше, как полнее и целесообразнее использовать свои силы и возможности в борьбе с оккупантами. «Максимальный урон врагу при минимальных для нас потерях!» — так определил Иван Алексеевич главную задачу группы.

И такое собрание вскоре состоялось. В воскресный день 28 июля 1941 года на квартире тяжело раненного советского офицера Геннадия Гаврева, строжайше соблюдая правила конспирации, в назначенный срок собрались все члены подпольной организации, коммунисты и комсомольцы.