Партизанская быль

В другой раз партизаны ошиблись сами: во время боя за село Ивановку над их головами появились советские самолеты. Видимо, они отбомбились и перед уходом домой сделали два круга над вражеским тылом. Но нашим бойцам очень хотелось думать иначе. Они говорили: «Летчики увидели, что партизаны ведут бой, и решили поддержать нас!» Одни доказывали, что летчики только послали нам привет, то есть покачали крыльями, пожелали удачи. Другие уверяли, будто один из самолетов дал пулеметную очередь по рядам врага. Но все сходились на том, что «очень хорошо воевать при поддержке авиации».

Дело тут, конечно, не в ошибках, хотя они возникали неспроста. Каждый день десятки новых примет показывали нам, как изменилось соотношение сил, как уверенно движется Красная Армия, как близок час ее прихода к нам. А ведь люди на Малой земле ждали ее, как родную мать.

Мы и раньше, почти с самого начала, понимали, что делаем с Армией одно дело; с чувством особой ответственности шли на задания, полученные от командования с Большой земли. Но никогда еще партизаны так наглядно не наблюдали согласованность своих действий с армейскими, как в эти дни.

Теперь, исполнив приказ о создании пробки па том или ином участке железной дороги, мы собственными ушами слышали, как советская авиация бомбит подготовленную нами цель. Партизаны как бы создавали условия, наносили первый удар, а авиация удваивала его силу. Мы били врага почти одновременно, находились почти рядом, и для партизан, привыкших только к звукам тех боев, что вели сами, это было новым, удивительным ощущением.

Другой характер теперь приняли и наши боевые задачи по уничтожению противника и его транспорта. После битвы на Орловско-Курской дуге и других событий этого лета их надо было решать иначе. Да и враг стал иным.

Раньше мы всячески мешали оккупантам укрепляться на нашей земле, затрудняли их продвижение вперед, вглубь страны, к фронту. Теперь пришла пора встать на обратном пути врага, постараться превратить отступление в беспорядочное бегство, не дать врагу увезти с собой наших людей и наше имущество.

В особенно трудное положение попали наши подрывники. Раньше они стремились сбросить под откос эшелоны, что шли с боеприпасами на фронт. А как теперь разобраться? Нельзя же пропускать в Германию поезда, идущие с советской пшеницей, станками и другими ценностями? Уничтожать все это — тоже руки не поднимаются. Был случай, когда в вагонах оказалось много швейных машин: подрывники послали в лагерь связного с просьбой немедленно прислать на разгрузку людей. Вытащили аккуратно запакованные ящики с машинами и потом роздали населению.

Но попадались и грузы менее ценные. Подрывники были поражены, когда увидели, что подорванный ими состав вез могильные памятники, кресты, ограды и другой железный лом. Увидеть такой груз было по-своему приятно: он показывал, как сильно нуждается в металле гитлеровское государство.

Насколько дела врага изменились к худшему, было видно не только по большим событиям на фронте; мы наблюдали первые признаки ослабления фашистской военной мощи в незначительных для общего хода дел мелких фактах собственной боевой жизни. Это было как бы отражением в капле воды. Особенно много таких признаков появилось в сентябре.

Форсируем железную дорогу. Знаем, что переправа охраняется. Однако нас — полторы тысячи. Боя не опасаемся.

Все головные отряды, потом середина колонны проходят в полной тишине. Наши заслоны стоят в бездействии — слыхано ли такое дело?.. Наконец, когда на полотно вышел последний отряд, его обстреляли из пулемета. Только и хватило храбрости нам на хвост наступить.

Переезд миновали, идем дальше.

Но что это происходит на лесных дорогах? Раньше ночь была только партизанским временем. Передвигаться и воевать фашисты предпочитали днем. Но вот дважды мы напоролись на их колонну, один раз они — на нашу. Значит, стали двигаться ночами: вынуждены пренебрегать опасностью встречи с партизанами, лишь бы поскорей оторваться от наступающих частей Красной Армии.

Вскоре произошла новая и довольно занятная встреча с врагом: наши поймали группу разведчиков. Раньше фашисты посылали разведку, чтобы отыскать партизан, дать адрес карателям. Теперь цель стала другая. Вражеские разведчики интересовались партизанами не для того, чтобы их встретить, а для того, чтобы избежать встречи. Оккупантам надо было обойти партизанский район. И так как волей-неволей отступление заставило их ходить не только по большим шляхам, но и по проселку и по лесу, им приходилось побеспокоиться о безопасности этих, всегда для них неприятных путей.

Вообще враги пришли в такое движение и встречались в таком количестве, как будто их из мешка высыпали. Нашему командованию не просто было определять, с каким именно врагом мы имеем дело.