Партизанская война (СИ)

Никто не понял, куда он исчез, пока в первых рядах не началась резня, люди гибли быстро и кроваво, с отрезанием голов, конечностей и со вспоротыми животами уходили на перерождение, оставляя после себя лохмотья одежды и оружие. Мы с Егором уже бежали к побоищу, я сразу оторвался от Егора еще на первых пяти метрах спринта, и через несколько секунд уже ворвался в самую кашу событий. По-другому эту попытку сбежать от всепоглощающей машины смерти было не назвать. Все пятились, бежали, выскакивали из смертельного пятна. Я нажал на перстень, ускоряющий все мои движения в десять раз, но и тогда с трудом ухватил брюнета за запястье и с размаху ударил клинком по его шее. Удивление возникло у нас обоих. У меня от того, что я увидел у него моментально выросшую на шее броню, а у него, по-видимому, от обретения мной такой скорости. Мы рубили друг друга, пока не прошли так быстро уходящие десять секунд. Он смог вырваться и продолжил резню, а я стоял в недоумении, не зная, что теперь делать.

Но даже в горячке боя я услышал оглушающий звук волшебного варгана! Волна прошла по трибунам, и все, в том числе мы с брюнетом, окаменели! А затем я стал слышать нарастающий звук горлового пения, переходящий в рев бешеной львицы, а затем в ультразвук! Брюнет сначала завибрировал, затем покраснел как рак, а через секунду взорвался кровавой кашей, забрызгивая все вокруг, в том числе и меня.

Я стал искать глазами источник звука и нашел его на верхушке здания театра, там, конечно же, стояла Аяна с поднятой рукой, сжатым кулачком, этакая тувинская Аяна-Че в красном с золотом длинном халатике. По бокам от неё веселились Клим и Милана. Клим хлопал в ладоши, глядя на маленькую хрупкую Аяну, а Милана, тоже хлопая, выплясывала какой-то русский народный танец. Игроки со всех рядов амфитеатра сначала ошарашенно глядели, застыв от увиденного, кто-то только что чудом избежал смерти. Они сначала переглядывались, затем стали хлопать в такт притопывания Миланы. Музыканты стали подыгрывать, а мы с Егором, обнявшись, орали, скандируя: «Аяна! Аяна! Аяна!», — она в ответ тыкала в меня своим маленьким указательным пальчиком и звонко громко кричала: «Вар! Вар! Вар! Вар!», — и вот уже все несколько тысяч собравшихся скандировали: «Вар! Вар! Вар! Вар!». Над амфитеатром, над площадями, на всем плато через все ущелье еще долго ухал раскатистый звук этого многотысячного скандирования.

7

Когда они втроем спустились к нам, я раскинул руки навстречу к Аяне. Она, смущаясь и краснея, как помидор, потупив глазки, показывая на Милану, бубнила:

— Это Милана меня привела и Клим, он с него защиту снял, остальное я — как на тренировке. Я на него, правда, обиделась очень. На брюнета, значит. Не люблю быть злой, — она это тараторила своим алтайским говором и сильно смущаясь, сверкая красными щечками, мы с Егором хохотали как дети.

— Это по праву твое! — я протянул ей костюм неуязвимости, который упал с брюнета. Она взяла костюм, подержала в руках, прочитала информацию и характеристики о костюме, подумала и сказала:

— На скорость он, не мое это, Саге подарю, — мы с Егором опять покатились со смеху. Аяна в недоумении сначала сердито, а затем с улыбкой сказала — Ну, вот и ладно.

— Аяночка, с тебя обучение твоему искусству убивать злых. Брюнеты, наверное, еще появятся.

— Так я с Андрюшкой занимаюсь уже. Он у тебя смышленый. Один камушек уже раздробил. Варган ему другой нужен, он сильный, быстро учится.

Она засветилась голубоватым свечением, на миг застыла, расцвела обаятельной монгольской улыбкой, засмущалась и радостно протараторила:

— Двести уровней дали. Брюнет восьмисотого уровня был. Пойду я. Мы с девчонками праздничный ужин готовим, через час ждем всех.

Я отлично понимал, что без аксакалов тут явно не обошлось.

Я обернулся к парочке наших влюбленных, Климу и Милане.

— Миланочка, Клим, как же я вас люблю! — я поцеловал руку великовозрастной красавице и обнял Клима.

— Да ты меня раздавишь, бугай! Вот ведь богатырь былинный, силу нарастил, а с тощим брюнетом справиться не можешь.

— Мда, уел. Надо с этим что-то делать. Мы понятия не имеем, сколько таких брюнетов к нам еще пришлют.

— Да уж пришлют, будь уверен, — он с улыбкой и с некоторой озабоченностью посмотрел на Милану, — и не только брюнетов, — он опять на неё взглянул, и улыбки на его лице уже не было.

— Эй, великовозрастные влюбленные, колитесь, что у вас есть на эти порождения зла, — я, приплясывая, пропел. — Расскажи, Миланочка, где была, расскажи, красавица, что увииидела.

Она прыснула в ладонь и расхохоталась.