Партизанские ночи

Через несколько дней судьба приготовила нам неприятный сюрприз. Когда мы вернулись после «снабженческой» операции, проведенной в магазине в Боровце, то вместо бункера застали затухающее пожарище. Таков был результат небрежности «Адама», нашего тогдашнего повара, который не погасил печурки. Сгорел весь наш архив и все наше партизанское имущество. Нам не оставалось ничего иного, как только хорошенько замаскировать место пожарища. Потеря бункера вынудила нас почти два месяца пользоваться пристанищем у членов организации в Либёнже и Жарках.

По возвращении я сразу же связался с «Болеком». Он жил в тщательно замаскированном укрытии в доме Никитиных, у «Крета» или у моей матери. Наша разведка сигнализировала об усилении железнодорожного движения. Через железнодорожные станции Тжебиня, Мысловице, Освенцим за сутки приходило с востока от 6 до 10 санитарных поездов или товарных составов с награбленным зерном для оголодавшей «империи». Правда, пути по-прежнему охранялись баншутцами, однако мы считали, что недавний перерыв в действиях ослабил их бдительность и можно возобновить «борьбу за рельсы».

Подготовкой первой после перерыва диверсии я занялся вместе с «Вицеком». Мы решили взорвать поезд при помощи мины. Мины изготовлял «Пильник», партизан бычинской группы. Группа эта была организована в марте 1943 года «Вицеком» — Францишеком Шляхцичем, инициативным и ловким гвардейцем, бравым и энергичным командиром. В состав группы входили: «Пильник» — Ян Чвик, «Виктор» — Юзеф Дудек, «Куна» — Юзеф Генборский, «Збышек» — Бронислав Пежхала, «Струг» — Владислав Палька и «Казимеж» — Юзеф Глодек. Члены группы были «легальными». Эти молодые ребята в возрасте от 17 до 19 лет рвались в бой. На своем счету они уже имели целый ряд боевых операций. Так, в конце сентября они разгромили конторы шахт «Пилсудский» (ныне «Берут») и «Костюшко», уничтожив оборудование и все документы, захватив канцелярские печати, штемпеля, бланки и прочее.

Когда мина была готова, мы решили использовать ее на линии Тжебиня — Щакова в районе Окрадзювки. Вместе с группой «Вицека» подложили ее в ту же ночь. И, к сожалению, снова без особого эффекта. Однако операция эта была зарегистрирована хжановской жандармерией, шеф которой доносил вышестоящему начальству, что:

31.X 1943 года в 21 ч. 50 мин. на железнодорожном перегоне между Балином и Ценжковице было совершено покушение при помощи взрывчатых веществ. Поезд с рельсов не сошел, особых повреждений не обнаружено»[18].

Не везло нам с минами. Не подвело, однако, развинчивание рельсов, когда мы вернулись к своему старому, испытанному методу. Введенная оккупантами тщательная охрана железнодорожных путей затрудняла наши действия. Работу нужно было вести быстро, чтобы охрана не заметила ловушки.

26 или 27 октября поздним вечером мы вторично отправились вместе с бычинской группой на линию Тжебиня — Мысловице. Была очень темная ночь. В полночь пришли на место. Лес кончился, и мы очутились на открытом пространстве, кое-где поросшем чахлым кустарником. Чтобы как можно тише подойти к намеченному месту, мы сняли обувь. Пройдя несколько десятков метров, присели в какой-то лощинке, а «Виктор» и «Куна» пошли вперед осмотреть полотно. Напряженно дожидались мы условного сигнала, как вдруг тишину ночи разорвала автоматная очередь. Мы ответили выстрелами. Появляется «Виктор». Он ранен в руку, к счастью, легко. Мгновение спустя подбегает «Куна», и тогда мы отступаем к лесу.

Железнодорожная охрана продвигается за нами, ведя интенсивный огонь. Только под прикрытием леса мы чувствуем себя в относительной безопасности. Однако немцы не отстают. Используя огневое превосходство, они перебежками продвигаются вперед, применяя классическую пехотную тактику: один стреляет, прижимая нас к земле, остальные подходят ближе. Мы подпустили их на 25—30 метров и только тогда ударили залпом. В ответ посыпались выстрелы, но мы услышали также стоны и проклятья. Не дожидаясь дальнейшего, скрываемся в лесу, который уже не раз спасал нам жизнь.

Через месяц, 22 ноября, вместе с ментковским отрядом я отправился на железнодорожный перегон Пжецишув — Затор, где нам удалось пустить под откос воинский эшелон, направлявшийся на юг. В ночь с 24 на 25 ноября вместе с бычинской группой мы снова напомнили о себе гитлеровцам на перегоне Ценжковице — Балин. Обе диверсии прошли у нас удачно и без потерь.

Об этих диверсиях доносилось в сводке гестапо № 8/XI[19]: