Партизанское движение в Приморьи. 1918—1922 гг.

Но мы в своих радостных переживаниях и не предполагали, что через несколько минут получим неприятную весть: на половине пути нас встретил гонец, высланный дружиной из Казанки, с извещением о том, что Казанка и Фроловка решили пока  н е  в ы с т у п а т ь  с  н а м и  против ген. Смирнова, что вместо этого они решили просить «демократический» американский штаб защитить деревни Сучана от разгрома белогвардейских банд и вечером накануне этого дня уже послали к американцам депутацию, до возвращения которой — по их мнению — нет никакого смысла затевать драку с ген. Смирновым. Вместе с тем казанцы и фроловцы просили и нас пока воздержаться от боя, чтобы не давать карательному отряду повода для репрессий и не осложнять миссии депутации. Эта неожиданная весть вызвала среди партизан некоторое замешательство, которое перешло затем в сильное недовольство. Послышались возгласы о предательстве и провокации. Некоторые партизаны настаивали на том, чтобы силой принудить казанцев итти вместе с нами. Впрочем и для всех было ясно, что нужно попытаться убедить слишком доверчивых, полагающихся на «американских дядюшек». Для этого было решено: 1) засаду против отряда ген. Смирнова перенести на участок между деревнями Хмельницкой и Серебряной, 2) дать возможность отряду Смирнова занять дер. Казанку и 3) командиру партизан немедленно выехать в эту деревню и попытаться организованно вывести дружины из тех сел, которые должен занять карательный отряд. Партизаны были отправлены обратно в Хмельницкую, а Ильюхов и Мечик выехали в Казанку.

Группа партизан Сучана.

Время однако оказалось уже проигранным. Только что успели названные товарищи прибыть в Казанку, как деревня была оцеплена белыми, и им пришлось под сильным обстрелом бежать обратно. Смирнов, узнав, что из его лап вырвались руководители восстания, послал вдогонку кавалерийский разъезд в 50—60 сабель, который преследовал Мечика и Ильюхова весь путь от Казанки до Хмельницкой. Партизанский отряд расположился в корейских фанзах около дер. Серебряной, в 7 верстах от Хмельницкой; кавалерийский разъезд занял без выстрела Хмельницкую, а затем и Серебряную. Первый блин у нас вышел комом: дать бой там, где предполагалось, не пришлось.

Тем временем подошли пехота и артиллерия ген. Смирнова и укрепились в дер. Хмельницкой. Мы начали готовиться к наступлению. Наступать было для нас менее выгодно при данных условиях, но обстоятельства безусловно этого требовали. 2 января, ночью, мы легко заняли свободную часть дер. Хмельницкой, расположились на крышах домов и открыли бешеную стрельбу по неприятелю. Среди белых произошел невообразимый переполох. Никто из них не мог догадаться, откуда идет стрельба: противника нет, а со всех сторон стреляют. В этом бою особенной изобретательностью по части разных трюков (вроде такого например: взобраться на дымовую трубу одной из ближайших к штабу белых избы и стрелять почти в упор по офицерам) отличились профессиональные охотники Иван Суховий и Сергей Семеньков. Белые, не видя противника, стреляли из пулеметов и ружей наугад, совершенно без ущерба для нас. Бой продолжался около двух часов и закончился тем, что покинули деревню как мы, так и белые, причем каждая из сторон конечно думала, что противник оказался победителем и что деревня занята им. Отряд Смирнова возвратился в дер. Казанку, а партизаны в Серебряную.

Карательный отряд делал свое дело. В деревнях, занимавшихся им, производилась дикая, безудержная расправа с крестьянами, особенно с дружинниками, которые не успели заблаговременно бежать в тайгу. Начало расправы было положено в Казанке, которая до этого жила иллюзиями возможности «мирного исхода» событий. Ген. Смирнов созвал здесь сходку и в присутствии всего села начал пороть мужиков раскаленными докрасна на огне шомполами, требуя сдачи оружия и указания, кто в селе является большевиком или сочувствует советской власти. В один вечер он выпорол 18 человек, причем каждый из «наказанных» получил от 30 до 80 ударов. Пороли и старых, и молодых, и «большевиков», и «учредиловцев», и сторонников партизан, и противников — без разбора, всех, кто, «по усмотрению офицеров», хоть сколько-нибудь внушал подозрение.

— Бьем вас, чтобы другим неповадно было, чтобы каждый из тех, кто побывал в наших руках, десятому и сотому заказывал не итти за большевиками. — Так напутствовали офицеры мужиков после того, как закончили над ними экзекуцию.

В день занятия деревни Казанки был расстрелян крестьянин Полунов.