Партизанское движение в Приморьи. 1918—1922 гг.

В выборе мер борьбы с большими и малыми проступками требовалась особая осторожность: надо было применять такие, которые были бы приемлемы для самих отрядов, поддержаны ими и не убивали бы революционного духа. Среди этих мер, круг которых был очень ограничен, были и чрезвычайно жесткие, включительно до расстрела. Помнится случай, когда за изнасилование корейки партизан был расстрелян по приговору отрядного суда. К корейскому населению, как угнетенному меньшинству, мы вообще относились с особой чуткостью и вниманием, тем более, что корейская молодежь дружно вступала в партизанские отряды. С еще большей болью в сердце вспоминаем случай, когда сучанский отряд с барабанным боем провел по улице деревни Екатериновки несколько партизан, уличенных в краже у крестьянок белья и платьев. Их сопровождала группа партизан, а сами они должны были выкрикивать: «мы воры, мы опозорили имя борца революции!» и т. п. В некоторых отрядах, по решению общего собрания партизан, даже пороли розгами замеченных неоднократно в выходящих из ряда вон поступках — мародерстве, пьянстве и т. п. Конечно, все это было в единичных случаях в первую пору партизанской борьбы; когда в отрядах появилось достаточное количество сознательных и культурных революционных работников, дело воспитания бойцов в духе революционной дисциплины стало обязанностью каждого. Устраивались доклады, велись беседы, и позднее устраивались вечера с самой разнообразной программой на основе самотворчества бойцов. Так было например в сучанском отряде, где культурных сил было больше, чем в других отрядах.

Военно-оперативным отделом был выработан дисциплинарный устав для партизанских отрядов, которым регламентировались меры наказания за такие преступления, как бегство с поля борьбы или из тыловых частей, неисполнение боевых приказов, пьянство, воровство, провокация, мародерство и проч.