Партизанское движение в Приморьи. 1918—1922 гг.

Так потянулись для ольгинцев дни за днями, а там и недели за неделями кровавой реакции. Оставшиеся в окрестных сопках группы местных партизан пытались совершать налеты на белых, но это только усиливало репрессии и издевательства. Большего же — в эту пору упадка движения — сделать было невозможно. Оставалось одно: ждать, пока снова появится возможность кое-что сделать. Было ясно, что надолго войска интервентов здесь не могут задержаться, так как на главном фронте в Сибири дела у белых были «пиковые». Действительно, спустя две-три недели войска стали уходить, и лишь в немногих деревнях они были оставлены.

Выделенная нашим исполкомом тройка сначала приютилась на заброшенной в тайге «Чортовой пади» (у верховьев р. Сучана, верстах в 15—20 за Молчановкой), в зимовьи казанского охотника деда Паута. «Оппортаменты» эти были размером всего в 1 кв. сажень. Все дела б. Ревштаба и материалы съезда были свезены сюда и здесь зарыты до лучших дней в землю вместе с пишущими машинами и прочим. Но вскоре и сюда нагрянули колчаковцы и японцы по указанию некоей Александры Марковой. Эта Маркова одно время жила при команде, охранявшей во Фроловке арестованных, среди которых был ее брат, юнкер Хабаровского кадетского корпуса. Зарытые в землю машинки и документы были захвачены почти полностью. Наладить работу «тройке» не удавалось. Тов. Иванов, не видя возможностей для какой бы то ни было работы, ушел в Улахинскую долину, куда отправились и другие члены исполкома. Остальные двое — тт. Гоголев-Титов и Глубоков — выбрались из тайги через несколько дней и решили обосноваться в Молчановке, откуда легче было держать связь с партизанскими группами; кроме того, надо было наладить снабжение нашего госпиталя. Только что эти товарищи перебрались в Молчановку, как назавтра же с восходом солнца на деревню был совершен очередной налет японцев и белых. Захваченные врасплох товарищи едва успели выскочить из занятой ими школы, но неподалеку от села их настиг кавалерийский отряд японцев. Тов. Глубоков, потеряв самообладание, бросился бежать по чистому полю, но был ранен и затем добит. Тов. Гоголев-Титов, окруженный кавалеристами, спасаясь от них, бросился с берегового яра в реку Сучан и, под обстрелом в упор, благополучно переплыл речку, после чего скрылся в тайге, а затем снова вернулся в лесную «резиденцию» исполкомской тройки. Здесь он встретился с т. Ильюховым, и с тех пор они оба крепко связали свою судьбу с работой в Сучанской долине по организации заново партизанских групп.

Однако на нас лежали заботы о раненых и больных партизанах, законспирированных в таежной глуши около ручья. Нам удалось еще раз пробраться в Молчановку, смолоть там 4—5 мешков сохранившегося в лесу зерна и доставить в госпиталь. Дальнейшие заботы по лазарету были поручены отысканному нами т. Локтеву, члену избранного на съезде народного контроля и бывшему заведующему хозяйственным отделом Ревштаба. У него кстати оказались припрятанными в лесу кой-какие запасы обуви («ул») и крупчатки, мануфактуры и другие необходимейшие предметы, которые он передал госпиталю. Гоголев же и Ильюхов с группой партизан перешли в другой район, чтобы там начать работу среди разрозненных партизан и крестьян. Нужно было отвлечь внимание противника от Молчановского района, где он мог обнаружить наш госпиталь.

На этом и кончилась только что начатая работа 1-го Ольгинского исполкома.