Партизаны

В девять часов утра Яблоница была похожа на идиллическую новогоднюю открытку. Ее захватывающая дух красота казалась почти нереальной. Снегопад прекратился. Тучи исчезли. На бледно-голубом небе сияло яркое солнце. Стояла безветренная погода, и ветви деревьев клонились под тяжестью пышного снега. Воздух был прозрачен и свеж. Для полноты картины не хватало только перезвона рождественских колокольчиков. Но мысли о Рождестве занимали далеко не первое место в умах тех, кто собрался в этот час за столом. Петерсен, подперев ладонью подбородок, думал о чем-то, сидя за стаканом с остывающим кофе. Харрисон, который выпил вечером невообразимое количество «сливовицы», чтобы «обрести под ногами почву», выглядел достаточно бодрым. Ре шив, видимо, еще раз высказать свое отношение к четникам, он внезапно воскликнул:

— Грош им цена, Петер!

— Вы говорите о моих мыслях? — осведомился Петерсен. — Они обойдутся гораздо дороже тем людям, о которых я сейчас думаю; Разумеется, спешу уточнить, это не относится к присутствующим за столом.

— Вы выглядите не просто задумчивым, а несколько утомленным, — заметил Харрисон, — особенно по сравнению с вашим обычным утренним кипением, Петер. Плохо спалось? Сказалась перемена места?

— Поскольку мне приходится практически каждую ночь спать в разных местах, я не обращаю на это внимание. В противном случае я бы давно превратился в развалину. Дело в том, что сегодня мне вообще не довелось поспать, — я, Иван и Джордже всю ночь провели у радиопередатчика. Вероятно, вы не слышали, Джимми, но ночью была очень сильная продолжительная гроза, именно потому над нами теперь такое безоблачное и ясное небо. Из-за грозы установить радиосвязь оказалось крайне затруднительно.

— Тогда все понятно, — сказал англичанин. — А позволительно ли будет узнать, с кем вы пытались связаться?

— Безусловно, это не тайна, — недоверчивое выражение, промелькнувшее на лице Харрисона, было мимолетным. Он оставил реплику Петерсена без комментариев. — Нам следовало связаться с командованием в Бихаче и предупредить его о готовящемся штурме. Это отняло почти два часа.

— Вы могли воспользоваться моей рацией, сказал Михаэль. — Она очень мощная, у нее огромный радиус действия.

— Пробовали. Результат тот же самый.

— Тогда надо было позвать меня. В конце-концов, я работаю на этой аппаратуре.

— Не сомневаюсь. Однако наши радисты в Бихаче не понимают язык индейцев «навахо», тот единственный шифр, который вам знаком.

Михаэль изумленно уставился на Петерсена. Рот его слегка приоткрылся.

— Черт побери, откуда вы могли узнать это? У меня же нет шифровальных книг — все находится здесь! — Михаэль постучал себя пальцем по лбу.

— Вы послали радиосообщение сразу после разговора со мной и полковником Лунцем. Возможно, Михаэль, вы превосходный радист, но не стоит выходить в эфир без няньки.

Зарина сказала:

— Между прочим, во время сеанса я находилась около брата.

— Значит, каждому из вас требуется по няньке, — откликнулся Петерсен. — Вы даже не попытались проверить, оборудованы ли ваши шикарные апартаменты подслушивающими устройствами.

— О Боже! — Михаэль посмотрел на сестру. — Подслушивающие устройства. Это вы их поставили? Как могли узнать, в каком отеле мы остановимся?

— Я не сказал, что номер был оснащен «жучками». Джордже стоял на балконе.

— Джордже?! — вскричал Михаэль. — Да. Вы говорили открытым текстом на языке, который, по словам Джордже, не похож ни на один европейский, — объяснил Петерсен. — В Каире, как вы сами сообщили, инструктором был американец. Американцы пребывают в счастливой уверенности, что язык «навахо» не поддается расшифровке.

— Разведка и шифр неразлучны, как... как... — Джордже подыскивал подходящее сравнение, — как брат и сестра, — он с улыбкой взглянул на Зарину и Михаэля. — Майор — специалист высочайшего класса и в том и в другом деле. Он великий знаток всевозможных кодов, разрабатывает наши шифры и взламывает шифры противника. Помните, вчера Петер сказал, что немцы пару раз вскрывали шифр четников? Этого не было. Он сам подсунул немцам информацию, чтобы посеять раздор между союзниками.

— А почему вы считаете, что немцы не смогут перехватить и расшифровать сообщение, переданное в Бихач? — спросил Харрисон. — Сообщение, которое раскрывает их планы?

— Невозможно, — коротко ответил Петерсен. — Перехват не даст ключа к расшифровке. Мои шифры знают лишь двое: я и тот, кто их принимает. Мы никогда не используем один и тот же шифр дважды.

— Превосходно, — сказал Харрисон, — но... Может, мой вопрос покажется глупым, старина... Но принесет ли переданная информация какую-нибудь пользу? Когда немцы узнают о вашем похищении или исчезновении, сразу подумают что вы могли передать секретные инструкции партизанам. Если так, то они постараются изменить план наступления...