Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта

Женщина ответила им, и оказалось, что это совсем не та деревня, куда они ехали. Гудков и Данченко положили на пол карту, развернули ее и, посветив трофейным фонариком, нашли эту деревню на карте, а также и деревню Старожевичи. Оказалось, она находилась совсем недалеко от той, куда они попали.

— Скажите, далеко ли от вас деревня Старожевичи и как нам проехать к ней? — спросил Гудков хозяйку.

— Да тут вот через лес, а там поле с полем. Здесь у нас их поле с нашим полем сходятся.

Усмехнувшись, Гудков заявил этой женщине:

— Знаешь что, дорогая, эту вашу белорусскую «поле с полем» я знаю. А как поедешь или пойдешь, то и не разыщешь. Ты вот что, оденься и выведи нас на эту дорогу. Покажи, как нам проехать, чтобы это «поле с полем» найти.

— Пойдемте…

Они с Данченко вышли на улицу, а она вслед за ними тоже вышла. Как была одета в одной рубашке в своей хате, так, раздетая и разутая, прямо босиком и вышла на улицу. Комбриг Гудков, увидев ее в таком виде, возмутился:

— Ты что, с ума сошла, что ли? А ну-ка иди, оденься, да и покажи нам дорогу!

— Ничего, тут совсем недалеко.

Комбриг и Данченко повели лошадей за повод, а она пошла вслед за ними. Они прошли уже метров 150, комбриг, волнуясь, спрашивает:

— Ну, где же эта дорога?

— Да тут вот еще столько.

— Пойди же оденься!

— Да ничего. Я вам покажу, а потом пойду.

Они прошли вместе с ней еще метров 300, и она подвела их к проулочку, а потом говорит:

— Вот по нему езжайте до лесу, а потом через лес. За ним та деревня, которую вы ищете.

И опять она стоит и продолжает рассказывать, как им ехать. Стоит по колени в снегу, почти голая. Комбригу стало ее жалко, и он снова сказал:

— Да иди же ты, ведь совсем замерзнешь.

— Нет, ничего. Ну, теперь вы найдете дорогу?

— Теперь найдем. Ладно, иди скорее.

И никак не могли от нее отвязаться. Наконец, не выдержав, они сели на коней и поехали. Они думали, что она сейчас быстро побежит к своей хате. А она, как шла шагом с ними, так, не торопясь, шагом пошла и домой. Гудков долго еще смотрел ей вслед, пока ее от них не скрыла снежная пурга.

— А что вы думаете, Николай Петрович, понравились вы ей. Вот и не хотела она с вами расставаться, — пошутил Данченко.

— Ну, так уж и понравился. Это они, белорусы, такие закаленные. Не то что мы — южане. Чуть немного простыл и зачихал.

От этой деревни они ехали на конях по глубокому снегу. Его выпало столько, что лошади проваливались по самый живот. Когда подъехали к лесу, там снег стал ровнее и лошади пошли спокойнее. Они проехали лес. Выехали в поле, а вьюга разыгралась еще сильнее. Стало совсем ничего не видно. Проехав метров 300, они увидели через несколько успокоившуюся метель вправо от них какие-то строения и повернули туда. Это и была деревня Старожевичи. Когда они подъехали к крайним домам, их никто из часовых не окрикнул. Гудков подумал, в чем же дело, даже часовых нет? Так они проехали по деревне четыре дома. Смотрят, в одной из хат светится огонек. Было уже поздно, так как пока они блуждали по лесу, доехали по заснеженной дороге, была уже примерно полночь.

Они подъехали к этому дому. Лошадей привязывать не стали, а просто набросили поводья на колья забора и подошли к дому. Посмотрели в окно и опешили. Там, оказалось, сидят четыре немецких офицера и свой «шнапс тринькают», а скорее всего не «шнапс», а самый обыкновенный самогон. Перед ними стоят две наряженные дамы и прислуживают им. Немцы сидели за столом так: двое из них спиной к окнам, а двое напротив, к окнам лицом. А дамы стоят чуть поодаль у печки. Офицеры что-то с ними шутят и ведут какой-то блудливый разговор. Увидев эту картину, Гудков прошептал:

— Данченко, ты знаешь что, я сейчас проверю, может быть, двери не заперты. Тогда мы оба войдем в дом и попробуем их взять в плен. А если заперты, то бросаем гранату в окно и ходу отсюда. Здесь, как видишь, немцы. Но где же отряд? Что случилось с Маточкиным?

Оказалось, что Маточкин, узнав о приближающемся большом соединении немцев, решил в бой с ним не вступать, а просто уйти из этой деревни. Но штаб бригады не был предупрежден об этом, что является грубой ошибкой со стороны Маточкина. Поэтому Гудков и не знал этого. Немцы же зашли в деревню, заняли ее и там расквартировались, а офицеры остановились в этой хате. Судя по тому, что в хате сидело четыре немецких офицера, можно было предположить, что в деревне находилось сейчас около батальона солдат противника. На сделанное предложение Гудкова Данченко возразил:

— Бросать гранату в окно нельзя, мы же побьем и женщин.

— Тогда знаешь что, мы через стекла побьем их из автоматов.