Партизаны Подпольной Луны

А теперь все орденцы свободны, осталось только вкусить праздничный, свадебный ланч и можно аппарировать из замка на все четыре. Новый министр магии в честь своего интронажа объявил частичную амнистию, бывшую, на самом деле, почти абсолютной, за исключением заключённых в Азкабане Пожирателей Смерти.

Остиус Иванка Густавич, а это был именно он, воцарился в кресле министра всея Малыя и Великия Британии, только в последней декаде апреля. Произошло это в результате правильно проведённой избирательной кампании после удачного вложения златычей в маггловскую торговлю оружием, а вовсе не наркотиками, к которым благородный хорват питал презрение столь глубокое, что даже магглов пожалел, не увеличивая свои драгоценные капиталовложения в эту индустрию сомнительного удовольствия собственными деньгами.

А ведь мог бы сделать это, подзуживаемый, наконец-то, состоявшимся, но вовсе не таким уж… забористым и пылким, как поговаривали в свете, любовником лордом Люциусом Малфоем. Вот он-то и вложился, но проиграл маггловским наркобаронам крупную, даже в галеонах, сумму, не удержав, опять-таки даже вместе со своими напарниками, подцепленный было на удилище такой желанный наркотрафик.

Но некоторую часть средств выудить всё же удалось, и только теперь Люциус Малфой давал бал для грязнокровок и недостаточно, в его понимании, чистокровных волшебников, оказавших ему помощь в моральном уничтожении прежнего министра, разыскивавшего, и ведь действительно же появлявшегося в Хогвартсе в конце февраля Северуса, и желавшего сместить с поста, к величайшему сожалению, ныне почившего величайшего волшебника Альбуса Дамблдора. На бал был приглашён и один невидимка, может быть, поймающийся на приглашение к самому лорду Малфою, вот компания только подкачала, ну да они уж как-нибудь вдвоём устроят междусобойчик.

Но о дальнейшем все уже и так знают. Дело в том, что Люпин, воспользовавшись занятостью жены, нелегально удрал на бал, но ему не дали, пообещав, однако сладкое продолжение после одного из soir'e у милорда Малфоя, на который его, Рема, обязательно пригласят. И Люпин не очень-то расстроился, что и во второй подход к столику хавчик, то есть, сам Люц, оказался пресным. Он рассчитывал на третий подход, и ему было обещано, что он состоится.

Уж больно надоела Рему супруга, только катавшаяся на нём верхом, как на объезженном пегасе со склеенными заклинанием крыльями, разве, что не стреноженном, взамен больше не трахая его в задницу с незаменимой помощью миленького. Совсем позабыла Луна о гомосексуальных склонностях и потребностях мужа, но зря она… так жестоко обошлась со своим неупокоенным нетраханной задницей супругом во Мерлине.

Ремус всерьёз стал задумываться об измене Луне, уже безо всяких недомолвок и недоделок, подготовленной. И, да, с лордом Малфоем, измену, не приукрашенную изысканным извинением или, того хуже, душевными муками и самобичеванием после, когда всё уже свершится. И не один раз должна состояться измена - за всё хорошее! Графиня Снейп, конечно, правильно предрекла освобождение ни разу больше не собиравшихся на Гриммо орденцев в связи со сменой власти, но она не сказала правды насчёт Северуса, в отличие от Луны… А, и Мерлин с ними обеими!

И однажды, в самом начале светлого, весёлого месяца мая, когда у всякого маггла ли, волшебника ли праздничное настроение, Люциус решился… о, только напоить господина Директора и, может быть, добавить лишь капельку секса. Всего один раз чпокнуть Ремуса в попку. И пригласил его на домашний вечерок.

В Мэноре царила непринуждённая обстановка - многие приглашённые кавалеры были даже не во фраках, а в сюртуках фамильных цветов. Дамы же сверкали простыми на вид, но жутко дорогими именно из-за этой кажущейся простоты, нарядами. Всего было приглашено около пятидесяти человек.

Сам Люциус, как всегда и несмотря ни на что, носил цвета фамилии Снейп. На нём был глубокого голубого цвета сюртук со своебразными фалдами, украшенными серебряной каймой - попытка подражания известным всему свету знаменитым фалдам сюртуков графов Снейп - своего рода напускные, образующие подобие юбки. Как всегда, полную, но вовсе не дряблую шею украшали кружева отложного воротника белоснежной шёлковой рубашки. В распахнутых полах сюртука виднелась только белизна рубашки - Люциус, в отличие от возлюбленного кума, не любил жилеты.

Большой стол с закусками и столик поменьше, но повместительней - с напитками были вынесены на свежий воздух и поставлены на ещё не стриженную в этом году ярко-зелёную травку, конечно, устланную дорогим огромнейшим ковром. Все защитные контуры, кроме самого жёсткого наружного, были сняты. И гостям можно было спокойно гулять по обширнейшему парку Мэнора, на территории которого был и большой пруд с голубой, подкрашенной домашними эльфами водой. Разумеется, это было совершенно безопасно для золотых рыбок, во множестве в нём обитающих и развлекающих катающихся на золочёных лодках гостей.