Партизаны третьей мировой. Главный противник

…В палатке, как всегда, царил полумрак, разгоняемый только светом пары лампочек, распространяющих дрожащий жёлтый свет не дальше вытянутой руки. Совещание по поводу предстоящей акции затягивалось, слишком сильны были в тот момент разногласия между нами. Нет, вопроса о том, стоит или нет идти на базу, не стояло. Все с определённым энтузиазмом восприняли моё сообщение, что это осуществимо. Спор разгорелся вокруг численного состава групп, мало кто хотел остаться в пещерах. Ребята спорили, выдвигая порой даже такие смешные аргументы, как кто кого и на сколько лет старше. Я не вмешивался, зная, что возьму с собой только показавших себя в ближнем бою. Всматриваясь в бледные от усталости и постоянного напряжения лица с горящими азартом глазами, думал о том, сколько пар глаз мне придётся закрыть уже через полные сутки. Молодость не верит в смерть, даже когда видит или творит её своими руками. Взгляд снова и снова задерживался на фигуре нашего командира. Лера сидела очень тихо, не принимая участия в обсуждении с того самого момента, как ей стал ясен очевидный исход акции. Серо–зелёные глаза её блестели в тусклом свете, и лишь однажды наши взгляды встретились. И в очередной раз я не смог ничего прочесть, угадать в них, кроме явно проступившей тоски. И вот сейчас мы снова натолкнулись друг на друга, но девушка, не смутившись, подалась к карте, выведенной на экран ноутбука, стоявшего на камне, заменявшем стол. Тихим, но твёрдым голосом она обратилась прямо ко мне, уже не отводя взгляда:

– Тихо всем!.. Ропша, давай ещё раз, и теперь уже подробнее. С учётом того, что акция запредельно рискованная, я хочу знать шансы группы уйти после взрыва.

Не этого я ожидал, однако пришлось оставить интуицию при себе, тем более, что с девушками она редко когда срабатывала и в мирной жизни. Взяв со стола ошкуренный прутик, заменявший указку, я снова принялся объяснять:

– Шансы есть, но их не так много. Первая подгруппа грузит ящики и активирует основные заряды, вторая проходит к запасным полосам аэродрома и пытается найти подход к самолётам и топливному складу. Потом собираемся возле насосной станции и организованно отходим через южные ворота. Взрывы произойдут под землёй, к тому времени мы успеем отойти на приличное расстояние. Ударной волной если и зацепит, то только слегка. Осколки – другое дело, но тут уж как повезёт…

– А если амеры что–то заподозрят?

– Тогда вариантов только два: прорыв за периметр или отход в укреплённую точку на территории базы с целью отвлечения внимания. В первом случае прорываемся к воротам и уходим в лес, во втором… Во втором трое занимают позиции в здании насосной станции, оно собрано из армобетона и довольно удачно расположено. К тому же там есть несколько сервисных тоннелей, по которым основная часть группы уйдёт к внешнему оборонительному кольцу и сможет уйти за периметр. Прикрывать останусь я и двое добровольцев, больше там никто не нужен. Здание небольшое, его можно удерживать минут сорок, если амеры не подтянут тяжёлую технику. Нас захотят взять живьём, поэтому полчаса у отступающих точно будет.

Говоря это, я снова украдкой окинул взглядом тесный полукруг собравшихся. Возбуждение потихоньку стало уступать место осознанию опасности, которая нас ожидает. Задор исчез, глаза погасли, куда–то спрятались бравые улыбки парней. Даже Алекс уже не хохмил, его бравое «Войдём и выйдем – как два пальца» растворилось в тревожном перешёптывании. Я щёлкнул клавишей, изображение трёхмерной модели коммуникаций приблизилось. Нужно убедить людей, заставить их страх отступить. Ровным, уверенным тоном я продолжил:

– Насосная станция – часть внутреннего оборонительного периметра на случай прорыва вражеских войск или высадки десанта. Это укреплённое здание, его проектировали специально для боя. Сервисных тоннелей два, но верхний занят трубопроводом, там не пройти. Второй – узкий, там проложены электрокабели, но человек средней комплекции проползёт, таковы стандарты. Идя налегке, взяв только личное оружие, пройти вполне реально. Повторяю, что получаса вполне хватит, подгруппа прикрытия, имея такую хорошую позицию, сможет держать штурмующих. Долго там сидеть нельзя, но полчаса продержаться вполне реально…

Вдруг поднялся Сергей, его массивная фигура заслонила свет одной из ламп. Обычно молчаливый, он спросил, медленно подбирая слова:

– Тем, кто останется… ну, прикрывать остальных будет… вообще без мазы уйти?

В палатке повисло неловкое молчание, даже перешёптывания стихли, каждый остался наедине со своими мыслями. До людей наконец–то стало доходить, на что они подписались. И в этот момент, я сказал то, во что сам не очень–то верил, понимая однако, что люди должны были услышать именно эти слова: