Партизаны третьей мировой. Главный противник

– …Все забыли прошлые распри и стали под знамёна, которые имеют цвет крови. Теперь вы знаете, почему этот цвет олицетворяет победу – кровь проливают за право выбора, за возможность говорить на родном языке, трудиться и воспитывать своих детей. Красный – это цвет свободы. Предки заплатили за нее и счастливую жизнь своими жизнями и здоровьем. Они умерли надеясь что мы оценим их подвиг, их жертву… Но память поколений слаба, мы забыли о пролитой за нас крови, и вот сейчас враг об этом напомнил вновь. Но наши предки сквозь время протягивают нам руку помощи – вот знамя 133–й стрелковой дивизии [73]. Наши предки пришли из Сибири под Москву и пинками погнали врага назад, в его логово! И я верю… и вы должны верить, что под тем же знаменем мы сможем повторить это ещё раз. Сегодня знамя несут лучшие из нас, это право они заслужили, пролив кровь врага. Так пусть каждый подойдёт и причастится, ведь предки доказали своим примером, что главное наше оружие – это не только пушки и танки. Главное – это вера в то, ради чего мы рискуем жизнью – наша свобода. Достойным памяти победителей может быть только тот, кто находит в себе мужество самому стать им. Пусть бойцы, прошедшие курс подготовки, произнесут слова присяги. Мы докажем, что в России ещё достанет свободных людей!

Я вынул заранее заготовленный лист бумаги, на котором по памяти мы вместе с выздоравливающим Михасём и другими служившими в армии составили воинскую присягу. Получилось довольно близко к тексту, хотя слова «Российская Федерация» мы заменили на просто «Россия». Старого государства уже нет, однако Родина во все времена называлась одинаково. Голос у меня не особо громкий, однако слова присяги эхом отражаясь от сводов пещеры звучали отчётливо. Нестройным хором, но очень старательно новобранцы повторяли за мной:

– Я, гражданин России, Махов Андрей… Карпенко Николай… Ромашин Олег… – свои имена новобранцы произносили разборчиво, каждое из них впечатывалось в мою память навсегда, – поступая на службу в ряды российских Вооружённых сил приношу торжественную клятву верности…

Пускай слова мы произносили не совсем так, как положено, а сказанное Лерой чуть раньше кому–то покажется высокопарным и напыщенным, но что ещё нужно сказать людям, потерявшим почти всё и которых, может быть, завтра лишат ещё большего? Сказать: вперёд, нас ждут вооружённые до зубов янки, большинство из нас умрёт, но выжившие нажрутся до отвала трофейного шоколада и мясных консервов? Или так: вперёд, зароемся поглубже, а как только стемнеет, пойдём грабить трупы тех мудаков, кто всё–таки решился дать амерам прикурить? Нет, с такими установками в бой не идут. Как по мне, то лучше сказать молодым и тем что постарше, правду. Я скажу этим сильно напуганным и уставшим людям, что их жизнь – не разменная монета в какой–то большой игре. Что всё ими сделанное имеет смысл и по–настоящему высокую цель. Любой свободный человек имеет обострённое чувство собственного достоинства. Однако за прошедшие годы многие стали забывать об этом. Большинство «туристов» – люди, чьё детство и юность прошли во время «перестроечной» вакханалии, когда осмеянию подвергалось всё: дружба, любовь, бескорыстие и альтруизм. Потоки лжи, изливающиеся на россиян со всех сторон, почти стёрли из их памяти знание о том, кто они. И предки, выигравшие ту большую войну, кажутся им былинными героями, сокрушившими самую мощную армию мира с помощью непонятной магии. Ведь после стольких лет трудно поверить, что люд, верившие в такие «глупости», как всеобщее счастье и справедливость, вообще жили на свете. Хотя вот они, заводы, фабрики, промышленность, построенная не для вороватого олигарха, а для потомков, чтобы те жили лучше, дольше и счастливее. Поэтому всё пришедшее из той эпохи, тем более в тот момент, когда всё рухнуло, обретает свойства средневековых реликвий. Позже, если удастся одолеть амеров и тех, кто им помогает, выжившие поймут, в чём истинная сила боевого знамени или простой бескорыстной взаимопомощи. Но сейчас пусть лучше поверят в легенду, для начала и это неплохо. А злоба, отчаяниье и показной цинизм редко помогают выжить в бою и тем более победить. Всегда человеком движет что–то светлое, пусть и не каждый в этом потом признаётся даже самому себе.

После церемонии я ещё раз вглядывался в лица расходившихся по своим постам и палаткам людей. Угрюмых лиц не убавилось, однако во взглядах исчезла тоска обречённых, её место заняло исконное российское упрямство. Чернов рассказал нам с Лерой, что знамя он нашёл в разграбленном коттедже лет пять тому назад. Тогда обычный летний пал затронул посёлок элитных коттеджей. Щурясь и недобро ухмыляясь в бороду, старик рассказывал: