Парус любви

– Не знаю, что ты хочешь этим сказать, Ричард, – озадаченно произнесла Сабрина. – Но думаю, что нам прежде всего надо уйти из этого коридора, здесь слишком сильный сквозняк. Вы с Эндрю оба босые и можете легко простыть, – рассудительно добавила она. К тому же ее стал угнетать царящий в коридоре мрак.

– Одним словом, Рина, дверь сильно покороблена, – сказал Ричард так, словно в этом и крылось искомое объяснение.

– Извини, но я не вполне понимаю, какое отношение...

– Неужели ты не понимаешь? – перебил ее Ричард. – Кейт пришлось долго возиться с дверью. Раненная, с Эндрю на руках, она вообще не смогла бы ее открыть. Ей нужны были обе руки. Поэтому пришлось положить Эндрю на пол. Время было ей очень дорого. Она, должно быть, была в сильнейшем напряжении, ибо слышала твои приближающиеся шаги. Может быть, даже видела мерцание свечей в конце коридора, – сказал Ричард, воскрешая происходившую здесь совсем недавно трагическую сцепу. – В конце концов она открыла бы дверь, взяла Эндрю на руки и стала спускаться по лестнице. В этом случае они оба упали бы на каменный пол, – тихо сказал Ричард, раньше, чем Люсьен и Сабрина, осознавший, как близок был к гибели маленький Эндрю. – Пока Кейт возилась с перекосившейся дверью, Эндрю, оказавшийся в незнакомом месте, пополз, чтобы его исследовать. У Кейт не было ни свечи, ни факела, при свете которых она могла бы его найти. Да и времени не было обыскивать весь коридор. Перед ней стоял выбор: или рисковать, что ее схватят, или бежать, пока еще не поздно. Мы знаем, каково было ее решение, – подытожил Ричард, удерживаясь от желания взглянуть на одетую в черное фигуру на каменных плитах. Вместо этого, протянув руку, он слегка ущипнул племянника за его крошечный носик.

Вздрогнув, Сабрина крепко прижала мягкое тельце Эндрю к своей груди.

– Пошли! – резко велел Люсьен. – Пошли отсюда. Не будем больше вспоминать об этой ночи. Кейт мертва и никогда уже не сможет причинить нам зло.

– Ты ошибаешься, Люсьен, – шепнула Сабрина, медленно разжимая сжатый кулачок и глядя на свою ладонь, где покоилось кольцо тонкой выделки, с бриллиантом и сапфиром.

– Ри! – выдохнула Сабрина. – Клянусь, я буду вечно хранить надежду, что ты жива. Но где ты? Что с тобой происходит? – Она заплакала, ее плечи дрожали под бременем горя, которое будет ее неизменным уделом, пока дочь не отыщется. И если этот момент не наступит, можно считать, что Кейт победила.

Глава 7

Ты раб судьбы, ее перипетий,

Царей, отчаянных людей ты раб.

Джон Донн

Прошла почти неделя с тех пор, как «Морской дракон» отдал концы и отплыл в направлении Антигуа. Бриг был загружен строевым лесом, дегтем, рыбой и скотом, капитан и его команда занимались своим обычным торговым делом, такое впечатление по крайней мере складывалось у всех любопытствующих зевак, разгуливавших по пристани Чарлз-Тауна.

Лишь капитан «Морского дракона», суперкарго и стюард знали, что это отнюдь не обычное плавание между Вест-Индией и Каролинами. Только эти трое знали, что, после того как бриг разгрузится в гавани Сент-Джонса, он осуществит предприятие, которое навсегда переменит судьбы членов его команды. Правда, никто не знал, что их ожидает – удача или неудача, но жребий был брошен. С тех пор как они вырыли кованый сундучок на Тринидаде, все они жили одним – отыскать сокровища.

Вскоре, однако, истинное место назначения и цель плавания станут известны всему экипажу, и тогда все в своем воображении будут спать и видеть себя в новых ролях: старшина Лонгакр – хозяином таверны в Сент-Томасе, боцман Коббс – норфолкским деревенским джентльменом, парусный мастер шотландец Мак-Доналд – владельцем мастерской на берегу Чесапикского залива, суровый плотник шотландец Тревелони – обитателем знакомых ему скалистых берегов Корнуолла, штурвальный Кларкс – щеголем, наряженным в тончайшие шелка, попивающим бордо, а первый помощник Сеймус Фицсиммонс – капитаном собственной шхуны, капера.

Юнга Конни Брейди никогда не переставал мечтать о лежащих на морском дне сокровищах, о затонувших испанских галеонах, где все еще обитают души моряков. Его воодушевляли юношеские мечты о славе и богатстве, к которым неминуемо должна была привести его полная приключений жизнь.

Угрюмое поведение Хаустона Кёрби вполне способствовало сокрытию тайны «Морского дракона». В течение долгих месяцев он спокойно размышлял над возможным исходом их предстоящего плавания и пришел к довольно неприятному выводу, что, если сокровища и в самом деле будут найдены, для некоего Данте Лейтона это плавание может закончиться весьма плачевно.

Не замечала команда «Морского дракона» ничего необычного и в поведении своего капитана. Лицо его неизменно было мрачным, за исключением тех случаев, когда он смотрел на девушку; тогда на его лице появлялась странная задумчивость, даже недоумение.