Парус любви

– Тогда иди, Конни. – Ри помолчала, ласково оглядывая его своими фиалковыми глазами. – И большое спасибо тебе. Еще я хочу сказать, что ты очень мне дорог.

Конни Брейди в радостном смущении вздернул плечи, его глаза взволнованно засветились, ибо никто никогда еще не говорил ему таких слов.

– Для нас это было только удовольствие, миледи, – пробормотал он, быстро повернулся и вышел, едва касаясь ногами палубы.

– Ты только посмотри, Ямайка, на все это, – радуясь, вздохнула Ри, вновь ощущая мягкую кожу юбки.

Она взяла длинную зеленую ленту и повязала ее на шею коту. Бант казался довольно неуместным украшением для исполненного собственного достоинства животного.

– Прости, мой сладкий, – с усмешкой извинилась девушка, снимая с кота модную повязку.

С радостным предвкушением смотрела Ри на дары экипажа «Морского дракона», очень надеясь, что одежда подойдет ей, хотя Хаустон Кёрби не снимал с нее никаких мерок; девушка не знала, кто будет сильнее расстроен, она или экипаж, если не появится на палубе в этой своей обновке. Ри без особого сожаления скинула с себя зеленую бархатную юбку и накидку, которые носила уже много месяцев – с тех пор как ее похитили. Пальцы слегка дрожали, когда она сняла стеганую нижнюю юбку и бросила ее на палубу – в тропиках подобная одежда была совершенно ни к чему. Накануне она вынуждена была избавиться от полусапожек, у которых отвалился один каблук, а голенища совсем заплесневели. Неприятно было даже сунуть в них ноги. В плачевном состоянии были и чулки.

Стоя в тонкой нижней сорочке и в мягком шелковом корсете, она осторожно натянула юбку на бедра и завязала два коротких ремешка от пояса. Покрой был не такой свободный, к какому она привыкла, но легкий материал никак не сковывал ее движений, у нее было такое ощущение, будто на ней те самые бриджи, из которых скроили юбку. Нижний край был еще более неровным, чем ей представлялось сначала. Сзади юбка почти достигала пяток, а спереди поднималась до середины лодыжек – можно было предположить, что Хаустопу Кёрби немного не хватило материала.

Ри провела руками по тонкому льняному полотну блузки, затем с нервным вздохом натянула ее на себя, сунув руки в рукава с небольшими буфами и кружевной оторочкой. Эти кружева, вероятно, некогда украшали манжеты камзолов. Надев блузку, она в смущении устремила взгляд на низкий вырез и приподнятую грудь под кружевным каскадом. Кэнфилд наверняка пришла бы в ужас, вероятно, в обморок бы шлепнулась, увидев ее сейчас. Ри вспомнила, как упорно настаивала служанка на соблюдении приличий.

У маленького стюарда, несомненно, был наметанный глаз: блузка очень хорошо сидела ка ней, пояс был сплетен из лент, гармонировавших по цвету с лентами для волос. Когда Ри затянула и завязала его, вся одежда приобрела вид хорошо подогнанной.

Ри с удовольствием повернулась кругом, чувствуя себя совершенно другим человеком. Длинная коса обвила ее при этом, и девушка решила, что обновка требует и новой прически. С серьезным лицом она взяла в руки зеркальце, предусмотрительно оставленное для нее Аластером Марлоу. И, с веселой улыбкой глядя на свое отражение, подумала, каким ударом было бы для Кэнфилд видеть золотистый загар на ее некогда бледных щеках. Увидев ее во дворе без надлежащей шляпы и перчаток, Кэнфилд обычно грозила, что вымоет ее огуречным и лимонным соками. И все же Ри было жаль, что рядом с ней нет Кэнфилд, она бы теперь охотно переносила даже бесконечную ее болтовню.

Ри расплела косу и, взяв в руки щетку для волос, которую каким-то чудом достал для нес Хаустон Кёрби, стала расчесывать спутавшиеся волосы. Долгое время она молча рассматривала себя в зеркале, пытаясь вспомнить, как Кэнфилд управлялась с ее непокорной гривой. Затем с решимостью, которая, наверное, заставила бы Кэнфилд ломать свои худые руки, Ри начала разделять волосы на пряди, а потом заплела шесть косичек, вплетя в них лепты. Три косички она откинула в одну сторону, три косички – в другую и прикрепила концы их лиловой лентой возле ушей, так что волосы спадали теперь золотыми петлями на обнаженные плечи.

Довольная этой прической, хотя она и могла бы показаться странной лондонским модницам и Кэнфилд, Ри тряхнула головой, с удовольствием ощущая, как колышутся косички. Затем надела сандалии, обвязала ремешками затянутые в шелковые чулки лодыжки и в этот момент услышала бой склянок, возвещающий конец одной вахты и начало другой; это было также время ужина в капитанской каюте.

Глубоко вздохнув, Ри вышла из своего укрытия, испытывая нервное возбуждение при мысли, что сейчас ее впервые увидят в новых одеждах; странное ощущение для девушки, привыкшей переодеваться по нескольку раз в день. Еще никогда прежде она так не беспокоилась по поводу своей внешности, но сейчас страшилась того момента, когда капитан начнет рассматривать ее с беззастенчивой внимательностью.