Парус любви

– Как мило с вашей стороны, – пробормотала Кейт. – Надеюсь, вы не будете слишком разочарованы, если это вам не удастся.

Он хихикнул, так как ее замечание показалось ему забавным.

– С каждым вашим словом я все ближе к тому, чтобы вспомнить вас. Но сейчас, – он повернулся к Ри Клэр, – я отнесу этих малышей в дом. Здесь для них слишком сыро и холодно. Завтра или послезавтра вы уже не узнаете их, леди Ри Клэр, – сказал старик, направляясь к дому.

– Я приеду повидать их, мистер Табер! – крикнула Клэр вдогонку, старик рассеянно кивнул, и через миг его согбенная фигура исчезла за углом дома.

– Дождь, кажется, перестал, – сказал Эван, привлекая их внимание к бледному просвету в тучах. – Если мы поторопимся, то успеем добраться до Камарея до того, как он возобновится.

– Какая разница, я уже и так промок насквозь, – проворчал Джордж, весь дрожа. – Но я бы не прочь согреться.

– Фрэнсис? – позвал Эван, но Фрэнсис не отозвался, он не отрываясь смотрел на женщину в экипаже. – Поехали, Фрэнсис? Ри еще не промокла, и мы, возможно, успеем добраться до конюшни раньше, чем снова пойдет дождь.

– Я думаю, вам следует воспользоваться этим предложением, – спокойно посоветовала Кейт, показав Рокко жестом, чтобы он закрыл дверь экипажа. – Лично я начинаю ощущать сырость. Но я была бы очень рада подвезти вас, дорогая, если вы неважно себя чувствуете.

– В этом нет необходимости, но все равно благодарю вас, – ответила Ри.

– Очень хорошо, – сказала Кейт. Попрощавшись со всеми, она откинулась на спинку сиденья, экипаж тронулся и покатил прочь. Сидя на облучке, Рокко оглянулся на прелестное золотоволосое существо, которое ему улыбнулось.

– Ты покорила его сердце, – заметил Фрэнсис, помогая сестре взобраться на Птицу. – Странная пара эти двое.

– Мне было почему-то жаль их обоих, – сказала Ри, направляясь в сторону, противоположную той, куда уехал экипаж. – Они оба, похоже, так несчастны.

– Трудно ожидать, чтобы женщина, носящая траур, была в веселом настроении, – сказал Эван, который ехал так близко от них, что грязь из-под копыт его коня летела прямо на юбки Ри.

– Ты прав, – согласилась девушка. – Но мне кажется, что причина ее скорби гораздо глубже. От них веяло такой печалью. Трудно объяснить, но это именно так. Да, – добавила она, внезапно припоминая одну подробность, – от женщины исходил очень странный аромат роз.

– Что в этом странного? – спросил Эван. – Женщины всегда пользуются всякими ароматическими средствами.

– Но не в таком же количестве. Я просто боялась задохнуться. Запах роз был такой густей, что... – Ри с обеспокоенным видом остановилась.

– Договаривай же, – сказал Фрэнсис, которому хотелось знать ее впечатление о женщине, и ему представлявшейся странной.

– Возможно, то, что я скажу, покажется вам вздором, – продолжала Ри, – но у меня было такое чувство, будто я – усыпанный розами гроб. Можете смеяться, – вызывающе добавила она, ощущая, что сказанное ею прозвучало глупо.

– Я и не думаю смеяться, – совершенно серьезно возразил Фрэнсис.

– Признаюсь, мне все это тоже показалось странным. Камарей расположен отнюдь не в центре Лондона. Это тихая долина, какого же дьявола ей здесь понадобилось?

– А вот мне не понравился этот здоровенный детина, ее лакей, – вставил Джеймс, которого кольнула ревность, когда он вспомнил о напвно-восторжепном взгляде, брошенном лакеем на Ри.

– Что ж, поскольку все мы говорим о вещах неприятных, – сказал как всегда практичный Джордж, – я голосую за возвращение домой. Я почти испортил свой лучший охотничий костюм и не тороплюсь объясняться по этому поводу с отцом.

Услышав это неприятное для всех напоминание, пятеро всадников поскакали быстрее и через двадцать минут – как раз в тот момент, когда хляби небесные разверзлись вновь, – прибыли к воротам Камарея. Старенький коттедж привратника со евннцо-во-серыми окнами, о которые разбивались струи дождя, выглядел очень уютным прибежищем. Мимо него проезжало много посетителей, но вряд ли среди них попадались такие замерзшие и замызганные, как эти пятеро.

Обсаженная каштановыми деревьями подъездная дорога, ведущая к большому дому, еще никогда не казалась им такой бесконечной. Когда они въехали на конный двор, ворота конюшни приветливо распахнулись перед ними. В длинных рядах стойл, предназначенных для призовых лошадей герцога, можно было видеть сладко пахнущее луговое сено, мелассу и овес, мыло и седельные принадлежности, льняное семя, свежеприготовленные припарки, ну и конечно – навозные лепешки.