Парус, ветер и любовь (сборник)

— Обслуживает компьютерную технику в коммерческих медицинских учреждениях. Мама, ты как-то отдалилась от меня, у тебя что-то в личной жизни изменилось?

— К сожалению, всё по-старому, не забывай, что мне уже скоро будет пятьдесят лет!

— Мама, а мне двадцать пять!

— Вот, обе уже старушки, — смеётся Нина.

— Мама, тебя к телефону!

Нина удивилась: кто бы это мог быть в такой поздний час? Взяла трубку и слышит знакомый, но давно забытый голос. «О, боже, неужели он?»

— Нина, узнала меня? Я звоню из Норвегии. Завтра приезжаю в Москву, встретишь?

— А что ты там делаешь, в Норвегии?

— Я уже пять лет здесь работаю. Нина, мне надо с тобой обязательно встретиться и серьёзно поговорить. Встретишь? Я вечером прилетаю, из аэропорта сразу к тебе, примешь?

— Володя, конечно, приезжай. Я рада видеть тебя…

Настя смотрела широко раскрытыми глазами на маму, затаив дыхание.

— Мама, кто это? Какой Володя?

— Я тебе расскажу, — тихо, растерянно выговорила Нина. И застыла в ожидании чего-то, как бы держа в руках книгу своей жизни с ещё не разрезанными страницами, которые ей предстоит раскрыть, прочитать и пережить.

Нина Фёдоровна внимательно посмотрела на Настю, которая присела на краешек дивана, вся напряглась и во все свои глаза смотрела на маму с удивлением, непониманием… и Нина Фёдоровна начала свой рассказ.

— Когда твой отец потерял ко мне интерес, то совместная жизнь стала невозможна. Я чувствовала его отдалённость, а порой пренебрежение ко мне. Мне это было больно. Даже не могу тебе описать своё состояние, что я испытывала при этом. Дело в том, что я была уверена в нём, в его чувствах, наверное, я заблуждалась по поводу его чувств, потому что сама любила и верила, а тут… я поняла: значит, кто-то занял моё место в его сердце. И не просто так занял, а так отодвинул, что возврата не будет. Я ему всё высказала, и мы развелись, при этом он вздохнул с облегчением, как будто снял груз, давивший на него долго-долго.

Нина замолчала и думала, как продолжить, как рассказать. Пережито много.

— В то время я работала в областной клинике, и нам в отделение дали нового заведующего. Он был очень серьёзный, обаятельный, и чувствовалась в нём надёжность. Поэтому его сразу все приняли по-доброму. Он никогда не торопился домой, часто оставался на ночное дежурство. Потом мы узнали, что семьи у него нет, поэтому у него была возможность частых ночных дежурств. Специалист он очень хороший. Тогда мне было только ещё тридцать восемь лет, и я не была такая толстая, мне часто говорили, что я красивая. Ну… и мы с ним полюбили друг друга. Он старше меня на шесть лет.

— Так это и был этот Володя, который звонил?

— Да, он. Но понимаешь, какое дело, как только я приду со свидания, ты лежишь с высокой температурой. Дед с бабушкой суетятся, не знают, как помочь. Вначале я не задумывалась ни о чём, любила без оглядки и не обращала внимание на всякие сплетни. А то, что ты стала часто болеть, чего раньше не было, — я считала, что виной всему возраст. А потом мы как-то с ним повздорили и долго не встречались, только на работе, официально — и всё. И ты перестала болеть по каждому поводу. Когда возобновились наши отношения, ты опять начала болеть, и так тяжело! Я подумала, что это какое-то наказание. Я опять прекратила встречи — и у тебя всё нормально стало. Я уволилась, перешла работать в городскую больницу и ему объяснила, что, наверное, так будет лучше. Он пытался меня переубедить, что мои выдумки — это просто бред. Но ты была мне так дорога, как никто в жизни. А потом побежали годы, и ты выросла, и он куда-то пропал. Я опустила руки, поставила на себе крест одиночества, и потекли тихо годы.

— Мам, так, значит, я всему виной?

— Нет, конечно. Сама я всё надумала. Ну, вот он позвонил, встретимся и всё с ним выясним.

— Мам, а вдруг он тебя с собой позовёт, ты бросишь меня? А как же я?

— Мы же не виделись много лет, я ничего не могу сказать сейчас. Настя, но ты уже совсем взрослая, у тебя своя жизнь. У меня же тоже должна быть своя.

— А разве я — не твоя жизнь, а?

Володя должен был прилететь поздно вечером, в 21.30. Пока доберётся из аэропорта Шереметьево, пройдёт часа полтора. Нина волновалась. Настя поглядывала на маму с интересом, она прежде не видела её такой взволнованной и растерянной. Она была всегда собранной и уверенной, по крайней мере так казалось Насте. Сердитой, недовольной она часто бывала, иногда весёлой, но чтобы с затаённым волнением, нет, не видела. Настя предлагала маме накрыть стол для встречи, но Нина не хотела.

— Мама, почему ты не хочешь накрыть стол? Гостей обычно так надо встречать.

— Нет, не будем накрывать. Я же не знаю, с какой целью он едет, и вообще о нём ничего не знаю. Стол всегда успеем накрыть.

— А ты волнуешься?

— Ничего я не волнуюсь, просто всё это так неожиданно. А вот как бы ты себя чувствовала на моём месте?

— Ну, уж я бы не оказалась на твоём месте.

— Это почему?