Парус, ветер и любовь (сборник)

Только одно её мучило — ребёнок! Не оставить сиротой, если с ней что-то случится. И всё-таки разум победил. На операцию согласилась. И этот же профессор её оперировал через полгода. Операцию ей делали под местным наркозом. Сейчас такие операции делают под общим наркозом. А в те годы под местным. Всё время заставляли её что-нибудь говорить, чтобы не задеть голосовые связки. Многие после этой операции теряют голос. Она читала им стихи. Читала Есенина:

Поет зима — аукает,
Мохнатый лес баюкает
Стозвоном сосняка.
Кругом с тоской глубокою
Плывут в страну далекую
Седые облака.

Иногда замолкала.

— Александра Андреевна, говорите, не молчите, — заставлял профессор.

— А вы знаете поэтессу Аиру Абдуллину?

— Не-ет. Мы поэтов не знаем, почитайте нам. Леонид, осторожно, рядом аорта, внимательно…

А она читает:

За все слезами платит женщина,
Слезами, что дороже жемчуга.
За боль обид,
За боль измен.
А я и плакать не умею,
Я, зубы сжав, окаменею.
Что ты потребуешь взамен…

— Мне свело всё тело и затылок, — уже плохо говорила она.

Во время операции у неё начались судороги. Делали противосудорожные уколы. Ассистентом был врач Сашиного возраста — Леонид, мужчина невысокого роста, худощавый и бледный. Глаза были настолько светло-голубые, что казались почти прозрачными. Профессор всё время к нему обращался:

— Леонид Петрович, закрой сосуды здесь, не надо йодом, очень нежная кожа, эфиром закрывай. Александра Андреевна, как себя чувствуете?

— Замечательно, — еле-еле отвечала она.

Когда закончилась операция, она немного пришла в себя, ещё была в операционной. Профессор сидел у стены напротив неё, опустив уставшие руки.

— Ещё никогда так не волновался, Александра Андреевна. Ну, Вы меня заставили поволноваться. Почему-то думал, проще пройдёт операция. Леонид Петрович, проследите, чтобы все предписания были выполнены, как надо. С удачным завершением Вас, Александра Андреевна.

Он всегда называл её только по имени-отчеству и часто повторял это сочетание.

После операции мучили сильные головные боли, и очень сильно болела правая рука. Насколько она была терпеливая, но иногда не могла выносить эту боль и ей делали обезболивающие уколы. Но часто нельзя делать эти уколы. Приходилось терпеть, сжав зубы и покусывая губы. А боль подступала снова и снова.

Леонид, ассистент по операции, был палатным врачом. Каждое утро приходил с обходом. Спрашивал, кто как себя чувствует, смотрел анализы, записывал в карточку. Кровать Александры стояла у окна, и к ней он подходил в последнюю очередь. Присаживался на кровать по-хозяйски (как она про себя отметила), брал её руку, проверял пульс, измерял давление. И прищурившись слегка (очки носил), смотрел на неё как-то по-особенному. Долго держал за руку, не улыбался, не шутил, спрашивал о самочувствии.

— Очень болит голова и правая рука.

— Правая рука, потому что оперировалась правая доля железы. Терпите. Пройдёт со временем. Выпишу уколы, только не надо часто делать.

Леонид к ней заходил, беседовал, проверял давление. Она смотрела в его светлые, почти прозрачные глаза, и ей становилось хорошо. Казалось, что глаза его были как чистые прозрачные озёра, где просвечивается каждый камушек. Но потом вспоминала о муже, доме, как они там без неё?

— Папа, — звонит Сайта домой. — Как вы там? Гриша звонил?

— Нормально. Звонил. Приедет после твоей выписки. Дела у него там срочные.

«Опять у него дела срочные. Я, как всегда, на последнем месте», — думает Саша.

А с Леонидом Саша подружилась. Он ей даёт советы, как вести себя после операции. Советует не волноваться, всё будет хорошо, всё будет в порядке. И после беседы с ним все её чувства приходили в порядок, как бы выстраивались по степени важности. Он действовал на неё, как валериановые капли. При выписке профессор и Леонид Петрович ей сказали:

— Раз в месяц Вы должны к нам приходить на консультацию и на анализы. И если Вас что-то будет беспокоить, обязательно приходите к нам. Шов мы Вам хороший сделали, со временем вообще ничего не будет заметно. Не забывайте нас, — улыбаясь, провожали её.

— Как я могу вас забыть! Это уже на всю жизнь память.

Выписали накануне Нового года. Приехал Гриша. Привёз много подарков, как Дед Мороз. Но всё как-то сухо, не душевно, не по-родному, а по обязанности. Встретили Новый 1974 год.

Гриша отметил с семьёй праздник и опять уехал. Беспокойство о Сашином самочувствии не проявлял. Его это как-то не касалось. Она видела его равнодушие и отчуждение. Он был человеком без эмоций. Всегда трудно было понять его состояние. Как-то в журнале «Химия и жизнь» Александра читала статью про интеллект и эмоции, об их взаимосвязи. Приведена была формула обратной зависимости интеллекта от эмоций. Чем выше интеллект, тем меньше эмоций. Видимо, Гриша из интеллектуалов, — так решила Саша.