Паруса для Марии (СИ)

— Как скажешь. Тебе не за что извиняться. Всем свойственно ошибаться, — и добавил по-русски: — Я тоже не исключение, и неприятное последствие ошибок — это еще мягко сказано.

Он снял трубку, собираясь набрать службу такси.

— Я тебя люблю, — всхлипнула она, понимая, что окончательно сошла с ума.

Михаил медленно положил трубку обратно. Это тоже уже когда-то было. Ее слезы, ее признания. И тогда она точно так же была одна, сбежав со свадьбы. От чего… или кого… она сбежала теперь?

Он подошел к Марии, протянул ей платок.

— Мари, не мучай ни себя, ни меня. Ты снова что-то придумала себе. Пройдет неделя, и все вернется на свои места. Тебе опять захочется в свой мир. И ты снова уйдешь. На сколько в этот раз? На пять, на десять лет? К чему все это?

Мари вырвала платок из его рук. Движение получилось злое, резкое. Перевела на него взгляд, понимая, что граница перейдена — сама перешла, и проговорила неожиданно охрипшим голосом:

— Жаль, что так. Жаль, что ты считаешь, что придумала. Но ты прав — комедия подзатянулась. Хорошо. Первого июля жду тебя в Гамбурге. Я не уверена, что документы о сделке будут подписаны до этого времени, потому рекомендую не тянуть с увольнением из БалтТраста. Второго — спускаем «Паруса» на воду.

Мари встала и сама подошла к телефону. Все было предельно просто — позвонить в DartGlobal и попросить пригнать служебную машину:

— Какой у тебя адрес? — спросила Мари, избегая смотреть в его глаза.

Зимин назвал улицу и дом. Провожая взглядом Марию, понимал, что зря ввязался в эту авантюру с лайнером. Ничего из этого не выйдет. Она будет продолжать играть, а он… однажды он сорвется.

Глава 2.5 Ральф Какеготам?

«Откуда ты только взялась, Машка моя?»

Самой ужасной ошибкой было не то, что она снова призналась ему в любви. Самой большой ошибкой было то, что она действительно его любила. Все пять лет. За которые так и не вычеркнула его из жизни. Она была виновата — отчаянно виновата перед отцом, перед Ральфом… и даже перед Мишей. Ведь, что бы она ни пыталась предпринять, все шло прахом.

Мари сидела в кресле своего номера в гостинице, укутавшись в одеяло, и усиленно жалела себя. Жалеть получалось очень эффектно. С бокалом рома в руке и сигаретой. Еще немного, и она выучится курить. Раздавалась трель телефона. А она все надеялась, что звонившему надоест. Не надоедало. В конце концов, Мари встала с кресла, сняла трубку и услышала голос консьержа, извещавшего ее о посетителе.

«О! Миша пришел!» — пьяненько подумала Мари и попросила пропустить визитера.

Однако вместо Миши на пороге почему-то возник Ральф. Он влетел в номер, остановился в середине комнаты и озадаченно уставился на пепельницу под креслом.

— Какого черта ты устроила? — спросил он недовольным голосом.

— Я ни черта не устраивала.

— Мари, я спросил, какого черта?

«А к черту я прикатился лет пять назад. Знаешь, мы с ним даже подружились».

Мари коротко хохотнула и прошлепала к креслу.

— Я же просила — не приезжай, — сказала она устало.

— Ты что, пьяная?

— Не настолько, чтобы не помнить, что просила тебя не приезжать.

— Опять он?

— Я же просила, — протянула Мари, равнодушно подняв со столика бокал и отпив еще глоток.

— Так! Хватит! — Ральф отнял бокал, сгреб ее в охапку и поволок в ванную. Впрочем, она не особо сопротивлялась. А когда ее прямо в одежде сунули в душ под воду, ей вдруг стало капельку лучше. Будто вместе с водой и хмелем, с нее стекала усталость, безысходность и теперь уже такая привычная корка, сковывавшая ее душу. Она смотрела прямо перед собой и точно знала только одно — у нее нет времени на похмелье.

— Что? Так лучше? — спросил Ральф.

— Да. Намного. Спасибо, — ответила она.

Он замер, будто бы пытаясь рассмотреть выражение ее лица. А потом в его глазах отразилось понимание.

— Все-таки он, — пробормотал Ральф.

— Нет. Просто не ты.

Ральф вылетел из ванной, громко хлопнув дверью. Мари спокойно стащила майку и подставила тело струям воды. Закрыла глаза. И заставила себя вспомнить что-то очень важное. Что-то, о чем боялась даже думать. Он приедет в Гамбург первого июля. Он приедет. И все начнется сначала. Но можно ли назвать ошибкой то, что было между ними пять лет назад. Она упорно вычеркивала из памяти грязную историю с шантажом. Этого не было. Не могло быть. Человек, отпустивший ее из своей квартиры, не мог отправить отцу те фото. Не мог.

Она сняла с вешалки полотенце и неторопливо вытерлась. Надела халат и прошла в комнату. Теперь курил Ральф.

— Я хотела попросить у тебя прощения за все, — тихо произнесла Мари.

Он резко обернулся и посмотрел на нее так, будто его удивляло то, что она извиняется.

— Ты точно решила? — голос его прозвучал глухо.

— Мне нужно было решить уже давно. Прости, что так поздно.

Он подошел к ней ближе. Взял за руку и сказал:

— Ты же знаешь, что я все равно буду ждать. Я люблю тебя. И я терпелив.

— Все мы чего-нибудь ждем, — ответила она, вырывая руку.

— Могу я переночевать у тебя, или мне на ночь глядя искать, где остановиться?