Паруса и пушки

Вдобавок он регулярно закатывал Марии сцены, требуя и себе королевской короны с передачей ему части королевской власти. До этого он числился просто законным супругом королевы, но сам королевского титула не получил, оставаясь тем, кого гораздо позже станут именовать официально принцем-консортом – законный муж, но не имеющий ни короны, ни какой-либо власти. Мария ему столь же регулярно отказывала и в том и в другом, отчего отношения меж супругами лишь ухудшились.

В довершение всего Дарнлей был патологическим ревнивцем. Однажды он приревновал Марию к ее секретарю и музыканту, итальянцу Давиду Риччио, с которым Мария, на его взгляд, проводила подозрительно много времени, и всерьез почитал Риччио ее любовником (большинство историков и биографов считает, что это была напраслина и Марию с ее секретарем связывала лишь общая любовь к книгам, поэзии и музыке).

В домах простых людей семейные ссоры сводятся в основном к битью тарелок на кухне и тасканию друг друга за волосы. В семьях монархов раздоры часто принимают более серьезный оборот – вспомним Стефана и Матильду, Эдуарда и Изабеллу. Вот и Дарнлей задумал самый настоящий заговор с целью убить итальянца. В чем был ничуть не оригинален – убийства из ревности случаются и среди людей самого простого звания. Однако здесь себя в полной мере проявила шотландская уникальность: Шотландия была единственной европейской страной, где заговоры оформлялись письменно. Да, вот представьте себе! Собираясь затеять очередную усобицу или мятеж против короля, лорды составляли письменные договоры о намерениях, под которыми все и расписывались – чтобы в случае чего никто не мог отвертеться. Именовались подобные «контракты» либо «ковенант», либо «бонд».

Дарнлей и его сообщники составили два таких бонда. В первом Дарнлей гарантировал заговорщикам полную безопасность при любом исходе дела, обещая защищать их перед королевой. Во втором… Вот второй гораздо интереснее: в нем лорды, в свою очередь, обязуются признать за Дарнлеем всю полноту королевской власти В СЛУЧАЕ СМЕРТИ КОРОЛЕВЫ. Как покажут последующие события, естественной смерти молодой и полной сил супруги муженек ждать не собирался, а рассчитывал в суматохе прикончить и ее. Положение Дарнлея свободно можно характеризовать словами «ниже плинтуса». Первое время говорили «король и королева» – но потом Дарнлея стали именовать попросту «супругом королевы». Раньше его подпись в королевских рескриптах стояла первой, теперь – второй. Выпущенные было монеты с изображениями Марии и Дарнлея срочно изъяли из обращения. Дарнлея перестали приглашать на заседания Государственного совета и запретили включить в герб королевские регалии. Давид Риччио попросту перестал ему показывать важные государственные бумаги, а там и подпись Дарнлея исчезла вовсе – Риччи попросту с позволения Марии скреплял важные бумаги печатью с ее факсимиле. Английский посол, как все дипломаты, чуткий к малейшим политическим переменам, перестал титуловать Дарнлея «ваше величество». Одним словом, теперь Дарнлей был никто, и звать его никак. Так что причины убрать Марию у него были весомейшие (охлаждение меж супругами к тому времени дошло до того, что Мария отказалась исполнять супружеские обязанности, ссылаясь на беременность, между прочим, такого срока, при котором супруги все же занимаются любовью, если того желают).

Интересно, что о готовящемся заговоре прекрасно знала английская разведка (а помянутый английский посол сам в нем был замешан). Но Елизавета и не собиралась предупреждать Марию – ее больше устраивал на шотландском троне Дарнлей, недалекий субъект невеликого ума. Что-то такое знал и Джон Нокс – есть сведения, что он заранее готовил проповедь, представляя не совершившееся еще убийство (неважно кого, Риччио или Марии) «деянием, заслуживающим всяческой хвалы». Кто-то, так и оставшийся неизвестным, анонимным письмом предупредил Риччио, но Дарнлей (с которым они когда-то были большими друзьями) постарался итальянца обаять и рассеять все подозрения – Риччио письму не поверил.

Кровавая развязка наступила 9 марта 1566 г. Мария ужинала у себя в Холируде, в небольшой комнате и в небольшой компании – несколько дворян, сводная сестра Марии, Риччио и Дарнлей, старательно притворявшийся белым пушистым зайкой. В комнате с обнаженным мечом в руке появился один из главных заговорщиков лорд Рутвен, которого многие в Шотландии боялись, считая колдуном и чернокнижником. Королева почувствовала неладное – Рутвен в комнату вошел не через обычную дверь, а поднялся по потайной винтовой лестнице, которой имели право пользоваться только Мария и Дарнлей. И со всей королевской спесью спросила: кто позволил? Рутвен преспокойно ответил, что ей самой опасаться нечего – они сюда пришли исключительно ради «этого итальянского труса».

Мария не потеряла присутствия духа. Спросила, в чем ее секретаря обвиняют. Рутвен, как все шотландские лорды, тот еще отморозок, преспокойно пожал плечами:

– Спросите у вашего супруга…