Паруса над океаном

На рейде вообще никого не было, все суда стояли у причалов, и фактически картина не отличалась от той, какую нарисовали пленные пираты. У левого дальнего пирса стояли в основном одномачтовые шлюпы рыбаков. У правого, напротив портового рынка, пришвартовались полуторамачтовые кечи и двухмачтовые шебеки мелких торговцев. А вот боевые корабли выстроились у центрального причала, напротив надвратной башни. Небольшие группки по два, по три суденышка стояли отдельно, но особенно выделялись три группы из восьми – двенадцати судов, скрепленные бортами друг с другом. В этой последней находились три самые большие шебеки, одна двадцатичетырехпушечная, а две двадцатипушечные.

Не надо было быть физиономистом, чтобы заметить на лицах обоих офицеров общее чувство душевного подъема, азарт ожидания предстоящего боя и здоровое тщеславие. Нет, в их характерах появилась не гордыня, но гордость. Меньше чем за два года они из бесправных рабов превратились в высокопоставленных воевод, под рукой которых ходили десятки и сотни таких же воинов – смелых, азартных, с детства наученных воевать.

«Вот мои призы! – думал Паша Власьев, рассматривая три самых больших красавца-корабля. – Князь Михаил называет нас будущими адмиралами, почему бы до адмирала не дослужиться и мне?! Конечно, в восемнадцать лет это невозможно, но пройдут годы, и я непременно стану адмиралом. Я – хочу! Сейчас перед каждым стоит задача по возможности захватить один невредимый приз, а остальные разбомбить и поджечь. Но здесь такая компактная группа с такими интересными кораблями!..»

Ему принадлежало право выбора, Паша поставил цель захватить именно эту троицу и решил взять корабли на абордаж именно своей командой, чем доказать правомерность претензий на более высокие звание и чин.

Конечно, флейт выглядел интересней и комфортней, но с точки зрения мореходности шебека ему ничем не уступала, разве что немного в скорости. Об этом даже в моршколе в Барселоне говорили. Такая же узкая и длинная, но борта не завалены внутрь, а с развалом наружу и сильно выдвинутым форштевнем. Зато в маневренности превосходит вообще любой корабль, вот в чем ее преимущество во время морского боя. Да и по скорости не скажешь, что сильно уступает флейту. Сейчас, например, под полным бакштагом летела по волнам со скоростью узлов шестнадцать. Вот и захотелось Паше получить под свою руку такую эскадру.

Одна беда, во всех странах Европы шебек терпеть не могли. К сожалению, портовый сбор взимали с площади палубы, а развернутые наружу борта экономии не способствовали, поэтому использование подобных судов для перевозок в Европе с финансовой точки зрения считалось неэффективным.

И еще существовала одна проблема сугубо личного характера, не имеющая отношения к флоту и карьере, решить которую он очень сильно надеялся в результате этого похода: тяжело молодому организму слышать ночью за каждым кустом по всему пляжу постоянные неумолкающие любовные стоны и хрипы, словно сплошное лягушачье кваканье на болоте.

Как-то так у них получилось, что без жен остались не только многие казаки, но и большинство лыцарей. Так вот, здесь решил взять себе жену. А с ней еще трех-четырех здоровых и красивых девчонок для побратимов Игната и Саньки, ныне мастеров-механиков, которые остались на острове. Пусть тоже себе выберут.

– Сигнальщик! Убрать вымпел лидера! Вымпел «Абордаж» поднять на уровень грот-стеньги! – крикнул он и повернулся лицом к корме. Паша не боялся, что кто-нибудь в порту что-нибудь поймет в манипуляциях с флажками, система сигнализации была разработана лично князем и нигде в мире еще не применялась.

Все три шебеки с полосатыми парусами, перекрашенными, как и у него, из белого в изумрудный цвет, уже вошли в бухту. Находились они недалеко, так что капитанов на шканцах можно было увидеть и невооруженным взглядом. Между тем все капитаны подняли подзорные трубы и стали внимательно наблюдать за манипуляциями его пальцев и рук.

– Я. Беру три правых, – тихо комментировал собственную систему жестов лейтенант. Далее указательным пальцем левой руки тыкал в объективы каждого, наблюдавшего за ним, а правой рукой продолжал манипуляции. – Ты, три средних справа. Ты, три крайних слева. Ты, три средних слева. Остальное – по плану.

«А ведь многие из этих бывших казаков ничем не хуже меня, – в это же время подумал Данко, взглянув вниз на азартные лица столпившихся на палубе воинов, которые перед боем подогревали друг друга тычками, шутками и смехом. – А он меня выделил, приблизил и возвысил. Ну чем я лучше? Возможно, древностью рода? Но что от него осталось за триста лет постоянной борьбы патриотов Болгарии с турецким игом? Последний отпрыск фамилии Ангеловых мужеского пола, попавший в рабство вместе с изнасилованной и духовно истерзанной родной сестрой? И все, больше никого и ничего. В рабстве я бы не выжил, и мой род пресекся бы».