Паруса над океаном

Опять подхватил под руки своих любимых девчонок и двинулся в крепостной переход. Действительно, на ступеньках донжона рядом с кузиной из Мадрида увидел радость мою. Если толстушка Розария считалась идеалом красоты нынешнего века и выглядела как женщина с портретов Рубенса, то стройная и подтянутая Изабель была идеалом красоты лично по моим понятиям. Впрочем, девочки, стоящие рядом со мной, смотрелись ничуть не хуже.

– Люба, Таня! Разрешите представить хозяйку феода дону Изабеллу и ее кузину дону Розарию. Дона Изабелла, дона Розария, – поймал теплый взгляд обеих женщин и перешел на понятный моим девчонкам французский, – разрешите представить мою супругу, дону Любовь, и сестру, донью Татьяну.

– Очень приятно, – радость моя мило улыбнулась и показала жемчужные зубки, – называйте меня просто Изабель.

– А меня – Рози́, – сказала ее кузина.

– Таня́! Люба́! – Девчонки сделали головками кокетливые движения-поклоны.

– Рад видеть тебя, дона, и тебя, Рози́, – облобызал обеим ручки. – Изабель, слышал, что у тебя намечалось прибавление в семействе?

– Да! – радостно воскликнула она. – У нас теперь появилась маленькая Реджина! Я вас познакомлю!

– Отлично! А мальчики как?

– Слава Всевышнему и Пресвятой Деве Марии, растут здоровенькие!

– Изабель! Радуюсь вместе с тобой. А как поживает твой уважаемый супруг?

– А что ему сделается? Очень хорошо поживает. Ой! А это кто такие? – Оглянувшись, увидел, как на замковую площадь выходят мои лыцари и казачки.

– Это жены и сестры моих воинов.

– Да, по их уверенному поведению вижу, что это не крестьянки.

– Какие уж есть, – пожал плечами, – к вашему сведению, это мой будущий двор.

– Двор? – Розария удивленно подняла брови.

– Микаэль на своих землях принц или дюк[2], правда, у них это называют князь, – уточнила Изабель.

– Тогда тебе своих дворянок стоило бы отправить на учебу в Мадрид, к доне Акуле, – сказала Розария.

– Акуле? Звучит зловеще. И чему у нее учат?

– Это мы ее так прозвали. А вообще это дона Августа, вдовствующая герцогиня Астурийская. Она является патронессой Института благородных девиц. Там не забалуешь, учатся без всяких каникул полтора года, изучают искусство, литературу, музыку, нормы поведения, правила дворцового этикета, а также обязательно французский и германский языки. Мы с Изабель тоже там учились.

– О! Мадрид! Это интересно! – воскликнула Танька, затем тихо добавила уже на родном языке: – Да и замуж выходить запретил на целый год, а так было бы не скучно. И впечатления новые.

– Рози, и сколько стоит это удовольствие?

– Тысяча пиастров учеба, плюс каждая сеньорита обязана иметь на руках еще тысячу – на пошив различной одежды.

– Ого! Дороже, чем учеба в военно-морской школе.

– Да, это так. Там обучаются только девушки из благородных богатых семей.

– Ясно. Изабель, ты не будешь возражать, если вся эта компания станет к тебе на постой дня на два?

– Ты что, всего лишь на два дня приехал? – Бровки Изабеллы приподнялись с удивлением и обидой.

– Нет, я с супругой, сестрой и еще пятью ребятами приехал на три месяца, на период штормов. Если не прогонишь, конечно.

– Что ты?! Что ты?! – Эта всегда сдержанная женщина энергично замахала руками. – Живите сколько хотите! Только вот куда всех ваших сеньорит разместить? Сейчас свободны только две гостевые комнаты.

– Да не переживай, в казарме угол отделим. На корабле и десятой доли таких удобств не было.

Два дня пролетели весело и быстро. Чего не ожидал, так того, что моему появлению искренне обрадуется падре. Все три месяца, которые здесь пробыл, в те дни, когда я никуда не отлучался, он считал необходимым скрашивать мое одиночество. Теологические споры мы больше никогда не вели, чаще всего играли в шахматы, дегустировали вина да говорили за жизнь. Оказывается, падре не всегда был священником, в молодости хулиганистый кабальеро тоже немало покуролесил.

В день прибытия Танька уговорила меня раскошелиться на учебу в Мадриде. Тогда-то, подумав и посоветовавшись с самим собой, собрал всех двадцать пять девчонок, которые прибыли с нами, и еще пять тех, которые жили в замке, а также их мужей и женихов. Любка уже была готова к разговору, правда, вначале для порядка немного возмутилась и поругалась, затем пошепталась с Танькой и приняла мое решение, как должное.