Паруса над волнами

Береговые батареи, установленные на сопках, обступающих город, царили над огромным ковшом бухты. С высоты редутов английские и французские корабли походили на простые рыбачьи лодки. В хорошие стекла просматривались даже матросы на их палубах. Все зависело только от умения артиллеристов. Изылметьев верил в своих шестьдесят комендоров, которые сейчас работали у снятых с правого борта орудий. Отсюда, снизу, с воды, он хорошо видел попадания батарейных гранат. Дымилось уже два английских судна…

— Отменно! — улыбнулся Иван Николаевич вновь подошедшему к нему Невельскому. — В таком положении одна наша пушка стоит трех английских. Им снизу вверх трудно вести хороший прицельный огонь.

До позднего вечера продолжалась дуэль берега с морем.

Около пяти часов пополудни левый фланг эскадры усилил обстрел мыса Маячного и подавил первую батарею. С бортов кораблей де Пуанта спустили шлюпки — Невельской насчитал одиннадцать, — устремившиеся к берегу. В каждой сидело не менее пятнадцати человек.

— Ну вот и первый штурмовой отряд, — произнес Изылметьев. — Сейчас они попытаются закрепиться у Маячного.

Моряки гребли с такой силой, что почти ложились на банки шлюпок. Они старались поскорее пройти пространство чистой воды и оказаться под защитой береговых утесов, где их не могла достать картечь батарей. Тем временем начали спускать шлюпки французы.

Вход в бухту затянуло густым дымом, сквозь который багровыми зарницами полыхали орудийные залпы. Гогочущий шквал ядер и гранат несся с моря на берег и с берега на море. В громыхании и треске боя Изылметьев отчетливо различал голоса своих двадцатичетырехфунтовых пушек и радовался пожарам, начавшимся еще на одном английском корабле.

Англичане и французы наконец оказались под прикрытием берега. Матросы и морские пехотинцы, подняв над головою ружья, перепрыгивали борта шлюпок и по мелкой воде добирались до суши. Там они сразу же залегали в цепи.

Иван Николаевич взглянул на часы. Шесть. Если до темноты десантники успеют закрепиться на берегу, ночью к ним подойдет подкрепление, они успеют окопаться и… Трудно придется утром защитникам города. Ох, трудно! Интересно, какие там силы у Василия Степановича Завойко…

Теперь все большие корабли эскадры пытались поддержать десант и обстреливали склоны окрестных сопок. Замолкла четвертая батарея. Изылметьев хотел было скомандовать перенести огонь на пехоту, но с берега пришло указание продолжать бить по кораблям.

Десант не продержался на Маячном и часа — он был буквально опрокинут в море атакой оставшихся в живых батарейцев, солдат и матросов гарнизона.

— Молодцы, какие молодцы! — повторял Иван Николаевич, наблюдая в трубу, как морские пехотинцы, не выдержав неожиданного удара русских, бросились к своим шлюпкам. Французы повернули назад раньше, чем успели дойти до берега.

К семи часам вечера над Авачинской губой стала зыбкая пороховая тишина. Корабли Прайса и де Пуанта, ловя парусами ветер, отступали в море…

Утром туман, закутавший бухту до подножия сопок, вновь взорвался обвальным треском и гулом. С моря на берег густо понеслись гранаты и ядра. И почти тотчас из молочной пелены выдвинулись шлюпки с десантом. Одна за одной они врезались в серую гальку берега, и через их борта потоком лились матросы и пехотинцы. Невельской насчитал около девятисот человек.

Связной с берега принес записку Завойко:

«Господин капитан-лейтенант, приказываю двести человек экипажа фрегата направить в мое распоряжение для защиты господствующих высот».

Изылметьев вызвал мичмана Фесуна и лейтенанта Пилкина.

— Подберите хороших стрелков и отправляйтесь в распоряжение Василия Степановича. Не уроните честь корабля.

— Можете быть спокойны, ваше превосходительство! — козырнул Фесун.

Через несколько минут вооруженный ружьями и кортиками отряд сошел с борта на берег.

Вал десантников, оставив на берегу десятка четыре трупов, катился к подножию сопки Никольской. Англичане и французы вышли из зоны обстрела и теперь, согнувшись в три погибели, карабкались на склоны, замирали за большими камнями, перебегали опасно открытые места. Сверху, с земляного батарейного редута, по ним начали хлестать ружейные выстрелы — артиллеристы не могли опустить так низко дула орудий, чтобы ударить картечью по склонам, перешли на ружья. Передовые десантники скрылись в низких зарослях, пятнами покрывающих склоны Никольской.

— Не удержали! — воскликнул с досадой Изылметьев. — Сколько человек на батарее? Пятнадцать, двадцать? Разве выдержат они такой натиск?

Корабли объединенной эскадры теперь перенесли огонь на город. С визгом полетели щепы от кондовых стен, сложенных из тяжелых лиственничных бревен, медленным смоляным огнем загорались дома.