Паруса смерти

К утру восставшие перекидали всех бараханцев за борт, а вслед за тем принялись хозяйничать на корабле. Взломав сундуки в матросском кубрике, судовую кладовую и гардероб в капитанской каюте, рабы спешно скидывали свои отрепья и переодевались в доставшиеся им трофеи. По палубе «Грома» расхаживали люди в бархатных камзолах, дорогих плащах, кожаных и суконных матросских куртках. Спутанные бороды и грязные волосы до плеч выглядели диковато в сочетании с этими костюмами, а потому бывшие гребцы устроили на палубе цирюльню, благо солнце уже взошло и ярко осветило корабль и море. Волосы, обрезанные ножами, кинжалами, саблями, покрыли доски палубы, точно войлочный ковер. Они скрыли пятна крови, оставшиеся после боя. Те, кто не был занят своим внешним видом, громили продуктовый склад. Они отводили душу, пожирая вяленое мясо, сыр, сушеные фрукты и запивая все это вином из бочонков. Вскоре из еды на борту «Грома» остались лишь ржаные сухари — те самые, которыми бараханцы кормили гребцов. Ремидио попытался было остановить грабеж, но скоро понял, что его усилия бесполезны и, плюнув на все, напился сам. Несколько десятков освободившихся гребцов, радостно крича, швыряли за борт ненавистные весла и, взяв в руки боевые секиры, самозабвенно рубили скамьи, к которым были так долго прикованы. «Гром» быстро превращался из боевого корабля в неповоротливую посудину, способную передвигаться лишь благодаря попутному ветру. Впрочем, похоже, это никого не волновало. Людям, только что освободившимся от рабства, пока что было наплевать на подобные мелочи. Многие победители были ранены, но и на это они пока что не обращали почти никакого внимания: радость заглушала все остальные ощущения, даже боль. А между тем многие из этих людей были ранены тяжело, некоторые почти смертельно. И кто знает, сколько их умерло бы впоследствии от этих ран, если бы не Менг. Лекарь останавливал кровь, перевязывал зияющие раны, накладывал лубки, смазывал ушибы… Поначалу, увидев расхаживавшего по палубе кусанца, гребцы принялись роптать, высказывая не особо лестное мнение о «капитанских прихвостнях», но мешать ему в исполнении лекарских обязанностей никто не стал. Помимо всего прочего, гребцы знали, что Менг был таким же пленным, как и они сами, а на весла не попал лишь благодаря своему искусству. Лекарю помогал молодой подросток — чумазый парнишка с волосами, перепачканными пылью и сажей. На него никто не обращал особого внимания.

Несмотря на то что именно благодаря Соне гребцы смогли высвободиться, девушка вовсе не спешила привлекать к себе всеобщее внимание. Кто их знает? А ваниры к тому же до сих пор считают ее предательницей… Нет уж, боги берегут того, кто сам бережется. Чтобы затеряться среди толпы, Соня вновь применила ту же маскировку, которой воспользовалась когда-то, чтобы проникнуть в замок Гиллеро. Мужская одежда в сочетании с неопрятным внешним видом делали ее совершенно неузнаваемой. Особенно тщательно она позаботилась о том, чтобы с помощью сажи, добытой из камбузной печи, скрыть настоящий цвет волос: ведь рыжие люди (по-настоящему рыжие, обладающие тем солнечным цветом волос, каким природа одарила Соню), встречаются нечасто. Что же, маскировка, похоже, оказалась весьма удачной, и девушку никто не узнавал. Она таскала за лекарем сумку с бинтами и снадобьями, придерживала раненых, пока Менг перевязывал их, подавала воду, чтобы они могли напиться, омывала кровь и грязь.

Не обошлось и без казусов: один из раненых, пожилой человек, малорослый и лысый, вдруг воспротивился, когда Соня хотела обтереть влажной тряпкой его перемазанное подсыхающей кровью лицо.

— Больно, оставь как есть, не надо, мне ведь больно…— быстрой и взволнованной скороговоркой бормотал он, отталкивая влажную тряпицу левой рукой. Его правая рука, как видно поврежденная в бою, была туго прибинтована к груди. Внимательно вглядевшись в его лицо, Соня едва смогла сдержать смех. Это был… Енси!

Старая Гиена и тут сумел вывернуться, притворившись одним из гребцов. Пожалуй, он был единственным из всей бараханской команды, кто остался в живых. Похоже, Енси тоже узнал Соню, потому что вдруг многозначительно подмигнул ей.

— Ах ты, старый мошенник…— вполголоса сказала девушка и направилась дальше, за Менгом.

Ремидио тоже узнал Соню. Он был изрядно пьян, но еще больше зол: гребцы наставили ему синяков, когда он пытался помешать им разбазаривать съестные запасы и ломать весла. А ведь, имея под своим командованием такой корабль, как «Гром», Ремидио мог бы совершить немало громких и славных дел на Западном море! Но вот этот сброд совершенно не годился в качестве команды боевого корабля. Что же, тем хуже для них.