Паруса в огне

В штабе, изучив все возможности и условия, решили максимально обезопасить караван не только сильным охранением, но и выбранным путем следования.

Прокладку конвоя сделали по большим глубинам и районам, загруженным льдами. Почему — понятно. Большие глубины исключали подрыв судов и кораблей донными минами, а льды исключали торпедирование ледоколов подлодками.

Нашу «Щучку» тоже поначалу включили в охранение, мы сопровождали конвой от Карских ворот, но вскоре подлодки отозвали. Командование стало использовать в этих целях авиацию, а с высоты разглядеть, чья подлодка идет параллельным курсом на перископной глубине и не готовит ли она торпедную атаку, довольно сложно.

Операция проводки завершилась успешно. Несмотря на то, что до мыса Канин нос приходилось отбиваться от немецких подлодок, как от озверевших с голодухи комаров. Весь этот участок пути корабли охранения и самолеты бомбили подлодки врага.

С этого момента, когда конвой ошвартовался в Архангельске, собственно и открылся Северный морской путь, еще один вклад в победу над фашизмом.

А мы тем временем на каникулы пошли, домой, в Полярный. Шли трудно, все ресурсы к нулю склоняются. Устали и люди, и механизмы. Почти месяц мы не видели ни солнца, ни звезд, ни моря — только подволок в отсеках и тусклые плафоны на нем. И не дышали вольным ветром — лишь въедливым запахом соляра да испарениями из аккумуляторных ям. А тут еще мотористы доложили, что топлива для дизелей в обрез, только-только до базы дотянуть.

— Это радует, — сказал Командир. — Но не очень. Впрочем, если что, на электродвигателях доберемся.

— Это радует, — проворчал Одесса-папа в ухо Боцману. — Доберемся… К Новому году. А на меня девушки надеются. На берегу ждут.

— Брюнетки? Блондинки? — спросил Штурман с интересом.

— Таки не угадали, товарищ старший лейтенант. — Одна связистка, а другая радистка.

А вот Боцман их невнимательно слушал. Он горизонт в северном направлении осматривал, хмурился. Вздохнул прерывисто:

— Не нравится мне небо. Как бы не заштормило. Как бы чего не нанесло.

И вот тут как раз это самое «если что» и «как бы чего» выскочило. Неожиданность военно-морская.

Приняли радио. Атакована, сильно повреждена наша лодка, серии «М», «Малютками» мы их называли. Держится на плаву, но хода не имеет. Зато имеет раненных на борту. Требуется срочно оказать помощь. Взять «Малютку» на буксир, вывести из операционной зоны и передать тральщику. А если это невозможно, принять ее экипаж на свой борт, затопить лодку и следовать затем в базу.

— Вот тебе и девушки! И радистки, и связистки.

— И блондинки с брюнетками под ручку.

На буксир взять… Милое дело. А у нас дизеля последнее топливо дожирают.

Штурман скорректировал курс, пошли на помощь. А Боцман все на небо поглядывает. Хмурится и крякает. Мичманку свою на нос сдвинул и затылок клешней скребет.

— Корабль на горизонте! — доложил сигнальщик.

— Боевая тревога! Орудия — к бою!

Идем встречным курсом, на сближение.

— Похоже — наши! — орет сигнальщик. — «Малютка», скорее всего! Наша! Вижу: позывные дает!

Подошли мы к этой «Малютке» — Боже ты мой! Раздолбана так, что непонятно, как она еще, бедная, на плаву держится. Рубка на консервную банку похожа. Вспоротую даже не ножом, а топором. Палубные листы скручены и задраны, под них морская вода свободно вливается. Всюду пробоины. Дифферент на корму такой, словно лодка собирается торчком плыть, как поплавок от удочки. Или вот-вот на дно морское кануть.

Экипаж — на разодранной палубе. С личным оружием в руках.

Капитаны наши взяли рупора, стали советоваться. Будем брать на буксир.

— Но не за так, — сказал наш Командир. — Как у вас с горючкой? Можете поделиться? У нас цистерны пустые.

В общем, аккуратно так борт к борту пришвартовались, приняли раненых. Перекачали соляр.

— Ну вот! — вдруг в сердцах сказал Боцман. — Так я и знал. Беда одна не ходит.

— Накаркал! — тоже в сердцах выругал его Штурман.

Шторм нагрянул, с севера. А шторма здесь крутые. Волна сразу взбесилась, ветер ее рвет. Лодки наши друг об друга стучать начали. Да так, что вот-вот корпуса пробьют, цистерны продавят.

Значит, борт к борту буксировать нельзя, в кильватер пойдем.

Завели трос, дали «малый вперед». Потянули потихонечку. Кидает нас, валит. Да беда главная в том, что кидает не в лад — трос то провиснет, то как струна натянется, дрожит, вода с него струями обратно в море бежит. А у нашей «Щучки» при том корма погружается, а форштевень в небо целится.

Трос в руку толщиной. А лопнул! «Щучка», почуяв свободу, вперед стрелой пролетела. Дали задний ход. Командиры наши снова за рупора взялись, едва друг друга слышат. Шторм ревет, свистит в антеннах, волной шумит.

Ну что тут делать? Снимать экипаж, топить «Малютку». А как снимать? Вплотную стать нельзя — размолотит нас друг об друга. И вместо одной лодки две потеряем. И два экипажа. Хорошо еще, вовремя раненых на наш борт переправить успели.