Парусная птица

— А ведь точно, — сказал будто сам себе. — «Оперативники», был такой сериал. Он там негодяя играл.

Полковник сказал «он», а не «ты», и это давало Калибану надежду на спасение.

Тортила бормотала что-то умиротворяющее и снимала датчики, Калибан видел это, но тела своего не ощущал.

Все обзорные мониторы — кабинет Калибана, комнатка для клиентов, приемная — темнели выключенными экранами. У двери стоял, расставив ноги, мужик в бронежилете.

— С возвращеньицем, Коленька, — крепкими, совсем не старушечьими пальцами Тортила взялась разминать его руки. — Я уж думала, честно говоря… ну да ладно, раскудахталась, старая паникерша, — она покосилась через плечо. — Неприятности у нас, Николай Антонович. Налетели тут, согнали в кучу, выдавайте, говорят, налоговую отчетность… Всю работу нарушили, сеанс затянули… Обыскали, — старушка всхлипнула. — Собаку приводили, искали, представляете, наркотики… Надо Юриспруду на них напустить. Она, как оклемается, встречный иск на них… Ведь правда?

— Ко…нечно, — выговорил Калибан. Собрался с силами и сел. Тортила искала его взгляда. — Мне бы в душ, — с тоской пробормотал Калибан.

— Времени нету, Коленька. Собственно… На вас вся надежда, да на Юриспруду, козу нашу. Давайте, возвращайтесь…

Говоря, Тортила открыла маленький термос с шиповниковым отваром и налила темную теплую жидкость в алюминиевую кружку-«эсесовку», ради сохранности пальцев обернутую белым пластырем. У Тортилы был целый шкаф прекрасной жаростойкой посуды — но термос с алюминиевым колпачком служил ей чем-то вроде талисмана.

Калибан коснулся кружки губами. Сладковатая жидкость наполнила пересохший рот, приятно засаднили трещинки на губах, тепло и влага побежали вниз, смачивая горло…

Он глотнул и закашлялся. Тортила заботливо промокнула его губы бумажным платочком.

— Я вот думаю, что будет с Катькой, если меня посадят, — сказала с деланным спокойствием.

— Перестаньте, — морщась от боли, Калибан разминал ноги, похожие на два чулка с песком. — Никто вас не посадит. Не за что вас сажать… — и добавил секунду спустя: — К тому же у вас несовершеннолетняя внучка под опекой.

Тортила сокрушенно кивнула.

Дверь открылась (мужик в бронежилете скупо посторонился). Калибан, прищурившись, разглядел силуэты вошедших — один широкоплечий, другой почти двухметрового роста. Высокий потирал голову — осваивался с шишками.

— Проснулся, — сказал полковник, глядя на голого, синего, скрючившегося в кресле Калибана. — Ну-ну.

— Что происходит? — спросил Калибан. Оглянулся на Тортилу, будто ища поддержки. Нашел взгляд клиента Саши. Выпрямил спину: — Что происходит? На три часа затянули сеанс… Или на четыре? — он требовательно взглянул на Тортилу.

— На три с половиной, — скорбно признала старушка. — Я предупреждала, господа, что это опасно для здоровья.

— Как вы себя чувствуете? — Калибан обернулся к клиенту Саше. — Безобразие, нарушили всю технологию… Вы спокойно проснулись? Вас никто не тревожил, не пугал?

— Такого напугаешь, — полковник хмыкнул, его глаза-буравчики дырявили Калибану переносицу. — Что же, господин гипнотизер… Поговорим, что называется, воочию.

— Человеческий мозг таит в себе непознанные возможности. С помощью гипноза их можно разбудить, активизировать. Вы же сами знаете, что индийские йоги ходят по горячим углям и не получают ожогов. В повседневной жизни каждый из нас оказывается в ситуации, когда надо сделать решительное усилие. Когда от нашей убедительности, внутренней силы, удачливости, в конце концов, зависит вся дальнейшая судьба. Бывают ситуации психологически некомфортные, их надо не просто проглотить, как лекарство, но преодолеть, обратить себе на пользу… Я помню, как впервые в жизни извинился, ну, не формально — под нажимом взрослых, а по собственной воле. Это было довольно поздно, в пятом, кажется, классе… И это было крайне неприятно, зато потом…

— Очень хорошо, Банов. Вернитесь к делу, пожалуйста.

Калибан сидел в своем кабинете, в кресле для посетителей. Полковник смотрел ему в брови профессиональным взглядом снулой рыбины; Калибану никак не удавалось проникнуть за этот взгляд-заслонку, и отчаянные прыжки от темы к теме не приносили результата.

— На чем я остановился? Ах, да… Что мы делаем? Ну ладно, что я делаю, — вы ведь понимаете, женщины в нашей фирме имеют, так сказать, декоративно-прикладные функции… Я общаюсь с клиентом, актуализирую в его мозгу необходимую информацию, после чего погружаю в гипнотический сон с помощью совершенно безопасной методики. У нас, я помню, в пионерском лагере выступал однажды такой гастролер — он гипнотизировал всех желающих прямо на сцене и проделывал с ними забавные штучки: клал, например, человека на две опоры — щиколотки и голова… И человек лежал, как бревно… Вы понимаете — это, по сути, эстрадный номер… Вы такое когда-нибудь видели?