Пашка снова на манеже

Наталья ДУРОВА Пашка снова на манеже

Из сборника «Звери-путешественники»

Морской лев Пашка был очень похож на рисунок плаката «Покупайте сливочное мороженое!». Особенно он был похож в тот момент, когда, изогнув свою блестящую, словно помасленную шею, ловил вазу с искусственными шариками пломбира и держал её на кончике носа несколько секунд. Потом неторопливо встряхивал головой, и ваза снова оказывалась в руках дрессировщика.

Конечно, Пашке было гораздо удобнее жонглировать мячом, и он почти всегда слышал по окончании номера:

— Ещё! Ещё-о-о!

— Браво! Браво!

— Глядите! Морской лев, а бросает мячик, как жонглёр, переговаривались зрители, и ещё громче неслось: Браво!

Но Пашку такие комплименты только обижали: он же был действительно самый настоящий природный жонглёр. Наверняка любой артист-жонглёр мог ему позавидовать: ведь морскому льву не нужно было учиться жонглировать.

Правда, на воле Пашка не знал, что такое «браво», и совсем не думал, что когда-нибудь ему придётся радоваться мутной зелёной воде цинкового бассейна, той воде, без которой он мучительно задыхался, переезжая в товарном вагоне, и которая даже отдалённо не напоминала освежающей влаги моря.

Теперь, наверное, Пашка жалел, что когда-то, распластавшись на тёплом от солнца песке, он привычно, равнодушным взглядом провожал и встречал белую пену прибоя.

Но и в те дни, на воле, Пашка балансировал. Объяснялось всё очень просто: черепная коробка у морского льва нежная и слабая, как у маленького ребёнка, и, боясь летящих на голову предметов, морской лев всегда старается всё отразить своим ловким носом.

Конечно, в море Пашка делал это совсем не ради лакомой рыбки. Тогда он сам подстерегал добычу и, настигнув, весело подбрасывал рыбёшку вверх, проворно ловя её открытой пастью. Всё было похоже на своеобразную игру. Но на самом деле Пашка подбрасывал рыбу для того, чтобы поймать её с головы, иначе острый хвостовой плавник мог поранить ему горло.

То же самое он проделывал и на манеже, только здесь рядом с ним был дрессировщик и всё надо было исполнять по его приказу. Да и всё это, конечно, было намного сложнее, чем там, на воле.

Недаром Пашка и считался одним из самых замечательных артистов среди зверей: ещё бы морской лев!

И вдруг неожиданно он заболел. Случилось это на утреннике в одной из пригородных школ, где Пашка выступал на дощатой, наскоро сколоченной сцене. Он так увлёкся, что и не заметил, как длинная заноза впилась в ласт.

Пашка был настоящим артистом, и поэтому, еле-еле передвигаясь, он всё-таки отработал вечернее представление. Но через два дня он уже не вставал и, лёжа на одном боку, стонал, поворачивая голову только на шум воды, наполняющей бассейн.

Дрессировщик созвал лучших ветеринаров. Они толпились возле клетки, ходили вокруг да около, но не могли ничем помочь.

— Трудный больной! Да-да! заявляли ветеринары в один голос. Что ж вы хотите? Осмотреть рану нельзя: ведь в руки он не даётся. Опять же пенициллин ввести необходимо, а как?

Они переговаривались, переглядывались и вопросительно смотрели на взволнованного дрессировщика. Пашке принесли рыбу. Он было потянулся к тазу, в котором она лежала, но тут же застонал.

— Послушайте! вскрикнул дрессировщик. А что, если ввести пенициллин в рыбу и дать её Пашке? Он съест. Таким образом пенициллин и попадёт к нему в организм.

Врачи сделали укол маленькой, только оттаявшей корюшке, а Пашка затем жадно съел её.

— Хорошо бы теперь прополоскать ему ранку марганцовкой, сказал кто-то из ветеринаров, но тут же осёкся и растерянно посмотрел на остальных.

— Вот это как раз проще простого, — неожиданно ответил дрессировщик. Мы сейчас разведём марганец в бассейне, и наш больной слегка, конечно, поупрямится, не без этого, но, привыкнув к запаху воды, обязательно влезет в бассейн и искупается. Ну, а если так, то и промоет ранку марганцем.

Так оно и вышло. Пашка поупрямился, но, видя, что делать нечего, другой воды нет, осторожно, почти не наступая на больную ласту, подошёл к лестнице, опустился в бассейн. Поплыл, отфыркиваясь, и, зажимая ноздрями воздух, погрузился под воду. Потом всплыл и, кося глазом на изумлённых врачей, стал барахтаться в слабом растворе марганцовки.

Кто знает, помогло ли это лечение Пашке или же он соскучился по тому шуму аплодисментов, который возникал при его появлении и чем-то напоминал ему приливы волн далёкого моря, кто знает, только через несколько дней Пашка снова был на манеже.