Пашкины колокола

- Да, сын! - вздохнул Андреич, вставая вслед за Андреем из-за стола. - Не жалеют они нашей кровушки!

Ответил Андрей от двери, надевая шинель:

- Ничего, батя. Мы с них за каждую каплю крови, за каждую материнскую слезу взыщем! Ух, до чего я это воронье ненавижу!

- Андрюшенька, милый! - окликнула мать. - Ты что же? Совсем уходишь?

- К вечеру приду, мам! Теперь в госпиталь, за Сапуновым. Вместе в Московский рабочий Совет подадимся! Есть там верные люди: Оля Варенцова, Емельян Ярославский, другие. С ними совет держать будем... Военному делу народ надо учить, к бою готовить. Ишь Калуга-то что показала! Много наших они там побили! - Надевая фуражку, Андрей невесело усмехнулся: - А ты куда нацелился, Арбузище?

- С тобой, братка!

- Ну, айда, подручный! - Ужо с порога Андрей обернулся к отцу. - Как он, батя? Шуровать у горна подучился?

- Вовсю шурует! Добрый кузнец растет!

Пашка шагал по знакомым улицам рядом с Андреем, с гордостью поглядывая на встречных. Дождик перестал, и кое-где сквозь белесую рвань осенних облаков просвечивало синеватое, выцветшее небо. Мерзли очереди у хлебных и бакалейных лавок.

На Малой Серпуховской, неподалеку от Коммерческого, братьев остановил радостный крик:

- Андрюша! Павлик!

Это торопились в институт Люсик и ее подружки - всегда веселая, остроглазая Катя Карманова и тихая, молчаливая Наталка Солуянова. Люсик крепко пожала братьям руки.

- Куда, Андрюша?

- Да к ребятам, к двинцам, в Озерковский.

- Вечером в завком зайдете, Андрей?

- Обязательно!

В госпитале Андрея ждали. Привезенных из тюрьмы двинцев начальство госпиталя побаивалось, и потому они пользовались относительной свободой. У кого хватало сил, бродили из палаты в палату, гуляли во дворике.

Сапунов и еще один незнакомый Пашке солдат встретили Андрея у ворот.

- Тут мы, Андрей, такую штуку обмозговали, - сразу приступил к делу Сапунов. - На долгий покой нам в госпитале рассчитывать не приходится. Чуть на поправку - и начнут они нас поодиночке распихивать по разным полкам, лишь бы от Москвы подальше. Слушок идет, в Витебск собираются везти.

- Другого нам и не ждать, - сказал Андрей. - Вместе мы - сила, вот они нас и разгоняют.

- Так, - кивнул Сапунов. - Давайте-ка отойдем в сторонку, чтобы без лишних ушей. Братишка не из болтливых?

- Ну! - улыбнулся Андрей. - Понимает, что к чему! Член молодежной ячейки в помощь партии.

- Дело! Ну, пошли!

За кустиками сирени в окружении старых лип зеленела облупившейся краской беседка.

- Ты, Паша, покарауль возле, - приказал Андрей. - Понятно? И не морщись. Тут обидного для тебя нет.

- Ладно! - буркнул Пашка. - Не глупенький...

Присел на низенькие ступеньки, огляделся. Под госпиталь приспособили пустующий особняк - видно, хозяева после февральской сбежали туда, где безопасней. Вдоль стен валялись оторванные от ставней доски, садик заброшен, в беседке выбиты цветные стеклышки в окнах.

Пашка прислушался к разговору в беседке. Высокий и резкий, чуть приглушенный голос Сапунова был хорошо слышен.

- Вот мы составили письмо к рабочим депутатам Москвы. Давай, Андрей, послушаем да исправим, если что нескладно сказано. Пишем мы так... "Солдаты разных частей Двинского фронта 5-й армии, освобожденные из Бутырской тюрьмы, приветствуют Совет рабочих и солдатских депутатов. Сегодня узнали мы, будто хотят нас направить в распоряжение этапного коменданта города Витебска по общему списку, а там, быть может, нас опять посадят в тюрьму или раскассируют по разным частям, где офицерье задушит нашу революционную силу. А потому, ввиду полного истощения наших сил вследствие голодовки и долгого пребывания в тюрьме, просим московских товарищей депутатов хлопотать перед военным округом об оставлении нас при Московском гарнизоне на два-три месяца". Вот такую бумагу, Андрей, мы думаем передать Совету. Как твое мнение на этот счет?

Привстав, Пашка заглянул в беседку. Напряженные в раздумье, худые лица, подрагивающие губы Сапунова, суровые глаза брата под козырьком фуражки.

- Нести такую бумагу, - продолжал Сапунов, - в насквозь буржуйскую городскую думу нет смысла. А вот в рабочий Совет...

- Не связаться ли нам поначалу с Савеловским госпиталем? - перебил Андрей. - Им, должно быть, тоже грозит, подпишутся и они. Тогда наша просьба к Совету поувесистее станет! Там их четыре сотни. Сила!

- Верно, Андреев! - похвалил незнакомый Пашке солдат. - Сначала в Савеловский, а уж оттуда в Совет. Оно посерьезнее будет! Пошли!

Следом за братом и его спутниками Пашка добрел до Озерковской набережной и там постоял, глядя уходящим вслед. Дымилась паром холодная река, блестел позолоченный купол церкви на том берегу, чернел горб моста. Ветер тащил по мостовой ржавые листья.

Возвращаясь домой, Пашка в начале своего переулка столкнулся с ершиновской "принцессой". Танька шла навстречу, помахивая в такт шагам вышитой бисером сумочкой. Пашка хотел пройти мимо, но Танька сама окликнула его:

- Пашка!

- Ну?

- Я вчера Лопуха видела. У студентов, во дворе их столовой. Он меня узнал. Я к забору подошла, позвала, он и подбежал. Конфетину леденцовую у меня взял. И руку мне лизнул.