Паштет из соловьиных язычков

– Так, это у нас самый обычный кольт тридцать восьмого калибра, – продолжил Публий. – Ага, патрона действительно было два. Один уже выстрелил, а второй еще целый.

– Правда? – с надеждой в голосе спросил Марк.

– Да, братец, – нежно ответил Публий. – Сейчас все будет в порядке. Так, убираем стреляную гильзу и ставим целый патрон за шаг до ударника.

Барабан револьвера щелкнул, заняв положенное место.

– Ох, как хорошо! – Марк с облегчением рассмеялся.

– Видишь ли, брат, – сказал Публий, – у револьверов барабан крутится, подставляя патроны по очереди. Это происходит при нажатии на спусковой крючок, который одновременно взводит курок и вращает барабан. По всей видимости, первый патрон уже стоял под ударником. А нужно было, чтобы он стоял перед стволом. Твое первое нажатие на спусковой крючок подставило под ударник сразу второй патрон, а первый проехал мимо.

– Да-да! – Марк хлопнул себя рукой по лбу. – Я нечаянно крутнул барабан, а потом выставил его неправильно.

– Ну, теперь все в порядке, – Публий свободной рукой взвел курок.

– Слава богу! – Марк выдохнул полной грудью воздух и перекрестился.

– Ты стал верующим? – удивился Публий.

– Нет, – смутился Марк. – В нескольких прошлых жизнях я был христианином и… ну, просто рефлексивно получилось.

– Нет, братец, – покачал головой Публий. – Твоя истинная натура говорит сама за себя. Ты так и остался христианином в душе. Вот и будь им. Потому что в христианстве самоубийство – страшнейший грех!

И он нагло приставил пистолет к своему виску.

– Нет, – Марк неверящими глазами смотрел на брата. – Ты не сделаешь такой подлости! Мне нельзя здесь оставаться…

– Подлость, это когда вы двое решили без меня, кто останется, а кто нет. А по-честному было бы просто бросить жребий.

– Нет!!! – яростно взревел Марк, бросаясь вперед.

Но он не успел. Прогремел выстрел, и Публий рухнул на площадку. Ноги его в процессе падения проделали в воздухе замысловатую параболу, сверкнув блестящими ботинками прямо перед носом одураченного брата, отчего создалось впечатление, будто Публий намеренно попрощался столь издевательским кульбитом.

Марк устало опустился на колени и замер. Но в ступоре он был недолго. Вывели его из этого состояния звуки хлопающих крыльев. С каждой секундой они становились громче и громче.

Марк, очнувшись, не стал глядеть вверх. Он на коленях подполз к трупу Публия, вытащил из судорожно сжатых пальцев брата револьвер и взял его в правую руку. Выставив рукоять вперед, он размахнулся и сильно ударил ею себя в висок. Голова взорвалась болью, мысли закончились, и Марк упал, распластавшись рядом с телами своих родственников.

*

Голова болела жутко. Казалось, будто к правому виску приставлен острый железнодорожный костыль, в который кто-то равномерно лупит молотком, отчего боль толчками врывается в мозг. Марк открыл глаза и увидел перед носом только ровную гладкую поверхность. Он застонал.

– О! – раздался откуда-то сзади возглас, произнесенный смутно знакомым голосом. – Очнулся, монстр футбола!

Марк узнал голос Элеазара.

Он рванулся изо всех сил, но тут же понял, что не может даже пошевелиться, поскольку руки и ноги его накрепко привязаны к той поверхности, в которую упирался нос. Он слегка приподнял голову и увидел, что поверхность эта обрывается через десять сантиметров, а за ней прекрасно виден вход в пещеру.

Повертев головой по сторонам, Марк пришел к выводу, что находится в прежнем месте и лежит на колоде, которая ранее использовалась для рубки голов. Он опять рванулся. И снова безрезультатно. Но тишина вдруг взорвалась дружным хохотом нескольких десятков глоток. Марк заскрежетал зубами от бессилия.

Из-за левого века плавно выплыла громоздкая фигура Элеазара и замерла в нескольких метрах впереди, закрыв вид на скалу с пещерой. Рот архангела растянулся в мерзкой улыбочке, разделившей его бороду на куски желто-серой водопроводной пакли.

– Футбол я люблю, – сказал он. – Но не играю в него из-за комплекции.

Он показал пальцем на свой громадный живот.

– А вот циновки выколачивать от пыли – большой мастер, – продолжил архангел.

Сзади опять загоготали.

– Это у нас здесь вид спорта такой, – пояснил Элеазар, когда гогот затих. – Ты будешь циновкой для тренировки ангелов.

Сзади снова заржали и Марк понял, что там находится весь ангельский отряд, а сам он полностью обнажен и лежит на животе, приготовленный к дубинации. Он рванулся всем телом. Освободиться не получилось.

– Для начала выхватишь обычную норму, – просветил его Элеазар. – Плюс мастер-класс от меня.

Он вытащил из-за пояса дубинал и бросил его куда-то назад. Там, по всей видимости, ловко подхватили это орудие возмездия и зашумели голоса. Марк догадался, что ангелы выстраиваются в очередь. Голова болела невыносимо, но он нашел в себе силы произнести, обращаясь к Элеазару:

– Слышишь, гнида? Я тебе этого не прощу!

– Для того чтобы прощать или не прощать – нужно иметь полномочия, – елейным голосом произнес Элеазар. – В этом месте их нет ни у тебя, ни у меня.

– Плевать! Я тебе отомщу! – крикнул Марк.