Пасьянс в четыре руки

Влад аккуратно вел машину. Почти зеленый от напряжения. Кажется, он сам был готов вот-вот вырубиться, но он только сильнее закусывал губу, кровящую после ночного разговора с Ильей.

— Ты как?..

Кира сглотнула вязкую слюну и осторожно огляделась. Ее машина, Влад за рулем, мимо проплывают витрины. Она что, отключилась? С негромким стоном она сжала ладонями виски:

— Плохо. Но жить буду. Что это было?

— Очень сильное воздействие. Сильнее даже чем в «Андеграунде», — Влад прижался к бровке и припарковался, со стоном прикрыв глаза. — Кажется… Короля Треф у нас больше нет.

Эмоций не было никаких. Никакой жалости. Никакого сожаления. Ничего. Может, позже она что-то и почувствует, но сейчас только тревожным звоночком звенела внутри легкая тревога. Марк был «черным», и если уж даже ее накрыло настолько, что она отключилась, то что с его мастью? И… Илья!

Кира, мгновенно забыв про себя и собственное самочувствие, выпрямилась, судорожно ища телефон. Вытащила искомое из кармана и набрала номер Короля Пик.

— Ну давай, родной, давай… Где ты там…

Илья не брал трубку долго, так долго, что сердце и без того бешено бьющееся в груди, вдруг испуганно замерло, трепыхнулось, пропустило удар и судорожно сжалось. Только не Илья… Только не он! Когда в динамике едва слышным шелестом послышался голос Селина, стало ясно: он жив и совершенно точно зол. В бешенстве. В ярости. И эта ярость растекалась по салону автомобиля ядреной смесью пряностей, от которой сам себе начинаешь казаться огнедышащим драконом.

— Я чувствую, Кира… Хорошо что моих никого нет… Это так похоже на Марка.

— К черту Марка! С тобой все в порядке? — почти прорычала девушка.

— Да что со мной станется? — выдохнул Илья, справившись с собой. — Я в студии, с Сашкой песню писали, а тут как накроет, — за раздражением пряталась боль. Ему действительно было больно.

— Остались только мы с тобой, да? — Кира нервно всхлипнула, отворачиваясь к окну. — Почему мне не страшно?

— Просто я убью за тебя. И ты об этом знаешь, — теперь в голосе слышалась вымученная усталая улыбка.

— Саша рядом с тобой или мне приехать?

— Александра здесь, не дергайся. Думаю, что как минимум на пару суток мы здесь застрянем. Я планировал альбом свести наконец. Да и без телохранителей я теперь никуда. Дурость какая.

— Постарайся выжить хотя бы ради меня, ладно?

— Постараюсь, Кир… И ты не оплошай.

— Люблю тебя, — шепнула Кира и сбросила вызов. Откинула голову на подголовник сидения и закрыла глаза. — Илья, наверное, единственный, кого не трогает моя Масть. Хотя… мы стали с ним близки еще до того, как меня инициировали. И к тому моменту, когда я вошла в полную силу, между нами уже случилось все, что только могло. Нам нужно домой.

— Мы едем, — Влад не кивнул. Впрочем, и не сказал даже, скорее едва слышно шевельнулись губы. Этот всплеск отдавал чем-то неестественным. Совсем как если сравнивать свежие вишни и вишневую начинку в конфетах. Химия.

«Люблю тебя».

«Ты ей не нужен».

Наверное, их остановили бы где-нибудь только для того, чтобы проверить, не пьян ли водитель, не обкололся ли до полного одурения. Ну не ползают по городу машины с черепашьей скоростью. Только было страшно. Просто страшно. И к этому чувству Влад потихоньку начал привыкать.

Он слабо помнил, как добрался-таки до знакомой парковки у парадного дома Киры. Как заглушил двигатель. Как выбрался из машины. Он почти не помнил, как помогал выйти из салона Кире, как они вместе дошли до лифта, поднялись на этаж. Ощутимо тряхнуло его, когда он нашарил в кармане ключи и открыл дверь в квартиру.

«Ты ей не нужен».

Мысль засела в голове, навязчивая, глупая мысль. Но такая логичная. Не нужен. Это она ему нужна. Как воздух нужна. Без нее он — покойник. Пока что живой, дышащий, но заранее, заведомо покойник.

Мысль как грязь въелась под кожу, проникла в тело, грибницей разрастаясь внутри. Отчаянно хотелось содрать ее с себя, пусть даже вместе с кожей. Мерзко…

— Мне надо в душ, — он довел девушку до гостиной и усадил на диван. — Ты в норме?

— Да, — Кира слабо, но улыбнулась, уже действительно придя в себя. — Уже все хорошо. Марк был «черным», просто, похоже, это случилось слишком близко. Поэтому меня так и… срубило. Душ ты знаешь где. Чистое полотенце там тоже должно быть.

Дважды говорить не пришлось. Футболку Влад содрал с себя еще в прихожей, но джинсы вполне цивилизовано повесил в ванной на крючок. Правда, после того, как почти что «с мясом» выдрал пуговицу. Его тошнило, но не выворачивало только по той простой причине, что кроме кофе он с утра ничего не съел.

Эта грязь была всюду. И казалось, будто даже под кожей собираются тонкие потоки и текут вместо крови по венам.

Он отмывался яростно, точно пытался снять мочалкой кожу. Не раз и не два флакон геля выскальзывал из дрожащих рук и с грохотом падал на пол. Но ругаться сил не было. Он не чувствовал себя чистым даже тогда, когда к телу невозможно стало прикасаться, не вызвав легкой боли. Тогда он просто сжался в комок и сел на дно ванной, позволив упругим струям воды бить по плечам и покрасневшей спине.