Пасьянс в четыре руки

Все. Вот теперь точно — все. И так, как раньше не будет никогда. Не стереть из памяти вот этих вот слов, от которых сердце замирает и боится поверить. Кира медленно повернулась в его руках, заглянула в глаза. Сколько раз она ловила на себе их тоскливый, почти обреченный взгляд? Но такими, как сейчас, они не были никогда. Сияющими, почти безумными. Счастливыми настолько, что перехватывало дыхание. Это из-за нее? Вот эта вот нежная сила его рук и почти испуганная улыбка — ей?

— Я люблю тебя, Илюша, — вот дура-то… Плакать-то зачем? Но слезы все равно лились, хоть губы и улыбались. — Люблю, — у него теплая кожа, а невидимые пока еще щетинки чуть щекотали подушечки ее пальцев.

— Значит, ты согласна? — губы в опасной близости от ее губ, ловят в уголках горько-соленые слезинки.

Бросить безоговорочное «Да!» ей помешала только пустота внутри.

— На что? — так хочется его поцеловать. Но он медлит, а она… больше не та Червонная Королева.

Вскипает внутри темная страсть. Разливается по венам пряно-горькой отравой. Сила — хуже яда. Она заставляет терять голову, она заставляет сходить с ума. Сила Масти. Сила Короля Пик. Дама в поцелуе отдала ему все. Даже то, что принадлежало ей изначально. В нем — слишком много всего. Слишком много. Настолько, что этим просто жизненно необходимо поделиться.

И он раскрылся, выпуская на свободу боль, как когда-то спустили боль на него самого. Он никогда и никого не инициировал. Никогда не делился силой для пробуждения кого-либо. Никого не желал обрекать на то, что пережил сам. Знать бы, что изменилось теперь.

— Стать моей Дамой Сердца, — его губы шевельнулись, выталкивая слова. Кира скорее ощутила их своими губами, чем услышала. А потом пришла боль…

Она заполнила Киру до конца сразу, мгновенно. Крик застыл в груди, а из глаз хлынули слезы. Тело забилось, пытаясь вырваться.

— Отпусти… Отпусти!! — мутный от боли взгляд заметался по комнате, ей казалось, что она кричит, но из горла рвался только задушенный хрип. — Отпусти…

— Нет, любимая, больше никогда… — Илья чуть качнул головой. Улыбка, осветившая его лицо, была улыбкой Короля Пик. И в следующий момент он собрал в кулак ее волосы, запрокидывая лицо, и впился в губы поцелуем, швырнув ей… боль. Боль, раздиравшую Короля, через которого пили его Масть. Боль человека, который любил и который вынужден был ощущать, как любимая превращается в монстра, боль, боль, боль…

Илья плавно стек на пол, опрокидывая Киру на гладкую поверхность, подминая под себя. Боль и холод. И снова боль…

— Скажи мне это… — едва слышно приказал Илья. Прижался губами к голубой ниточке пульса. — Скажи Кира… Хуже будет.

Боль жадно лизнула тело, проникла внутрь, как торопливый любовник. О, Илья знал, что делает. И знал зачем. Может быть потом, когда-нибудь потом… Даже если ее любовь превратится в ненависть… значит это будет последним его даром ей.

А она захлебывалась слезами. Ослепшая от боли, судорожно цеплялась за рубашку на его плечах, Кира уже даже не пыталась вырваться из его рук. Только дышала со стонами…

— Скажи мне да, Кира… — Илья с нежностью погладил ее плечи. — И все закончится…

— Да… Да, да, ДА! — все, что угодно! Пусть только уйдет эта боль.

— Я, Король Пик, беру тебя, Кира, в ученики… — и замелькали под зажмуренными веками раскрашенные кусочки плотного картона. Они проносились мимо, едва выплыв из темноты, расцвеченной багровыми сполохами, пролетали с тихим шелестом и растворялись в той же темноте, пока не появилась перед глазами ОНА. Дама Пик. Медленно, с неотвратимостью приблизилась и вплавилась в тело, в душу, проникая все глубже, сливаясь воедино с самой сутью женщины. И боль отступила.

Кира всхлипнула последний раз и замерла, застыла, словно воссоединение парализовало ее. Снова. Она в ней снова! Хотелось кричать от ужаса, но все, что она могла — это лежать на полу беспомощной куклой, и рвано дышать, ожидая, когда вернется кошмар, о котором она, было, почти забыла.

Илья осторожно коснулся губами ее влажного лба. Кончиками пальцев погладил скулы и подрагивающие губы.

— Люблю тебя.

Ее смех был бы истерическим, если бы она могла смеяться.

— Зачем ты это сделал со мной? — глухо произнесла Кира, когда чуть-чуть расслабилась. Чужие голоса не заполняли голову, и она не видела, как светится Илья от своей силы.

Он вытянулся рядом на полу, глядя в ее бездонные глаза, полные горечи. Она была рядом. Снова рядом, но кажется — бесконечно далеко.

— Когда-то давно я уже отказался от тебя. Я… взял слово что тебя не инициируют как Пику. Но ты стала Червонной Королевой. Ты все равно стала «картой», моя любимая девочка. Я не мог защитить тебя от всего, я только мог быть рядом… но не вместе. Ты не смогла бы жить пустой. А я не смог бы жить без тебя. Теперь, даже если ты возненавидишь меня… я буду знать, что ты будешь жить. Хотя бы так.

— И ты решил, что Пиковая Масть сможет заменить мне мои иллюзии? Ты ошибся, — кажется, пустот внутри никуда не делась. — И что теперь? Что дальше, Илья? Кто я? Я стану, как и ты, питаться чужой болью и получать от этого удовольствие? Меня тошнит только от одной мысли.