Пасха Страстей и Воскресения в христианском богослужении Востока и Запада

Наиболее распространенное у христиан с древности название недели, предваряющей праздник Христова Воскресения, – Святая и великая седмица (по-гречески ; по-латыни Hebdomada / Hebdomas Sancta, Maior Hebdomas). Вместе с тем появление в русской традиции наименования Страстная седмица не лишено оснований, так как полное греческое название этой недели: (Святая и великая седмица страстей Господа нашего Иисуса Христа). Что касается традиции римского обряда, то, поскольку в Средние века постепенно сложилась практика посвящать особому воспоминанию страстей Христовых не только последние дни и даже не одну последнюю неделю, а целых две недели перед Пасхой, 5-е (предпоследнее) воскресенье Четыредесятницы стало называться Dominica de Passione, или Dominica Passionis (т. е. Воскресенье о Страстях, Воскресенье Страстей), а открывающаяся им неделя – Hebdomada in Passione (т. е. Седмица на Страсти): именно такая традиция закрепилась в богослужебных книгах, официально утвержденных в конце XVI – начале XVII вв., после Тридентского собора. Наряду с этим применительно ко всему двухнедельному периоду, предваряющему Пасху, зачастую использовался термин Tempus Passionis (Страстное время). Даже на начальном этапе реформы 2-й половины XX в. 5-е воскресенье Четыредесятницы называлось 1-м воскресеньем Страстей, а Вербное воскресенье (которое прежде не содержало в своем названии никакой связи со страстями Христовыми) – 2-м воскресеньем Страстей, или Пальмовым. И только после окончательного утверждения в 1969 г. реформированного Римского календаря предпоследняя неделя Великого поста утратила наименования, связанные со Страстями, а Вербное воскресенье стало называться Dominica in Palmis de Passione Domini (Пальмовое воскресенье о страстях Господних). Тем не менее богослужение будней предпоследней недели Великого поста по-прежнему содержит некоторые страстные коннотации.

Это то, что происходило на строго литургическом уровне. Но на уровне народного благочестия страстная тематика сделалась доминирующей на всем протяжении Великого поста, практически вытеснив все другие темы, заслуживающие внимания в этот период.

Законным будет вопрос: а что же, христианам нельзя вспоминать о спасительных Страстях в другие дни года, кроме Страстной пятницы? Конечно, можно и нужно. В каждом совершении Евхаристии мы «смерть Господню возвещаем». Кроме того, по древней традиции Церкви все пятницы года (за исключением некоторых периодов) посвящаются воспоминанию Страстей, а потому являются днями постными. Проблема не в том, чтобы не вспоминать страстей Христовых, а в том, чтобы Страстная неделя – и особенно Страстная пятница – не потеряла своего уникального значения в круге литургического года. А, к сожалению, именно к этому наметилась со временем тенденция на Западе, отчасти проникнув и на Восток. Обозначилась и другая проблема: в западном благочестии размышления о Страстях вытесняли на задний план, а то и полностью, воскресение Христово. Поэтому неудивительно, что предпринятая Католической Церковью в XX в. литургическая реформа попыталась эти диспропорции преодолеть, и, поскольку народному благочестию по определению свойственен стойкий консерватизм, преодолевать их оказалось не так уж легко. Не случайно эта проблема основательно рассматривается в таком серьезном официальном документе, как выпущенное римской Конгрегацией богослужения и дисциплины таинств 9 апреля 2002 г. «Руководство по народному благочестию и богослужению». Там прямым текстом констатируется, что «в сфере народного благочестия мистический смысл Четыредесятницы не находит легкого постижения, и им не охватываются какие-либо из основных его значений и тем, таких как взаимосвязь между “тайной сорока дней” и таинствами христианского посвящения, равно как и тайна “исхода”, присутствующая на протяжении всего сорокадневного великопостного странствия. В соответствии с неизменной чертой народного благочестия, имеющего тенденцию сосредоточиваться на тайнах человечества Христа, в период Четыредесятницы верующие концентрируют свое внимание на страстях и смерти Господа» (n. 124).