Пасхальные люди. Рассказы о святых женах

– Есть в лесах Сихлы одна старица, уже более пятнадцати лет, как она отшельничает. Известно, будто раньше она была инокиней в скиту Вэрзэрешть. Во время набега турок их скит был разграблен и все насельницы, боясь надругания, бежали в леса. Две из них – еще молодая инокиня и ее духовная наставница-схимница – укрылись в горах Вранча и там жили, питаясь кореньями, ягодами да орехами. Когда старая схимница отошла ко Господу, инокиня похоронила ее и решила идти в Нямецкие леса. Говорят, сначала она посетила Нямецкий монастырь, где долго разговаривала с отцом настоятелем. Он благословил ее отправиться за советом в монастырь Сихэстрия. Батюшка отец Варсонофий, по словам рассказчика, тепло ее принял, обо всем расспросил и благословил находиться в послушании отца Павла. Тот-то и привел ее в леса, что окружают скит Сихла, и сказал, что если сможет она вынести суровое пустынное жительство, неизбежные лишения и зимнюю стужу, то следует ей подвизаться там до самой смерти. Если же не хватит на это сил, то пусть возвращается тогда в монастырь. И она осталась в лесах. И жила там много лет так, что только один отец Павел знал, где находится ее келья. Он сам приносил ей все необходимое, исповедовал и причащал ее.

– А как же сейчас, когда отец Павел отошел ко Господу? – с тревогой спросил я.

– Вот, брат, никто и не знает, жива ли та инокиня. За пять лет-то и одежда ее, поди, поистрепалась. А уж про еду и говорить нечего. Братия Сихэстрии полагают, что она скончалась уже. Но отец настоятель велит поминать ее о здравии, пока ее тело не будет найдено.

– Как же ее зовут? – не удержался я.

Тут отец Моисей задумался.

– Я точно помню, что ее спутницу-схимонахиню величали Паисия – в честь подвижника Нямецкого. А ее имя как-то с Богом связано…

– Феодора? – вырвалось у меня.

– Да, кажется, Феодора, – спокойно ответил монах.

Святые отцы говорят, что мысли приходят к нам в голову либо от Бога, либо от сатаны, либо от нас самих. Тогда, видимо, мне шепнул на ухо сам Ангел Господень: «Это твоя жена». Осознание было таким твердым, что я не сомневался в его истинности. Эта подвижница была моя жена Феодора.

«Что же мне теперь делать?» – думал я и стал усиленно молить Бога вразумить меня.

После Пасхи я написал письмо настоятелю в монастырь Сихэстрия с просьбой прислать мне какие-либо сведения о подвижнице Феодоре, живущей в лесах. Но ответ до меня не дошел. В тот год на нас снова напали турки и многие монастыри и скиты были подвержены набегам. Пострадал и наш скит. А потом мы узнали, что турки дошли и до Нямецких лесов. Монастырь Сихэстрия и скит Сихла были также разграблены.

После набега долгое время мы занимались восстановлением нашей монашеской жизни. Я стал думать, что, возможно, та подвижница и вовсе не была моей женой, может, это просто совпадение. Ведь если Феодора стала монахиней, она могла иметь совсем другое имя при постриге. Маловерие обуревало меня. И я решил пока ничего не предпринимать.

Снова шли года. Рождество сменяла Пасха, а Пасху Рождество. И вот прошлым летом наш игумен благословил меня на поездку в Нямецкий монастырь по каким-то делам обители. Я не любил покидать скит, но в Нямцы ехал с радостью – это были почти родные мне края.

Нямецкие горы словно в первый раз поразили меня своей дремучей красотой. Да, сколько же подвижников скрывали и скрывают они в себе!

Я приехал в Нямец 6-го августа поздно вечером как раз накануне Успенского поста и надеялся прожить там до Успения, а также посетить ближайшие скиты. Надеялся я и побывать в Сихэстрии.

Отец настоятель был в отъезде, и потому первый день по приезде я был предоставлен сам себе. В Нямце была такая традиция: первые три дня гостям и паломникам предоставлялось свободное время: они могли полностью посвятить себя молитве, говению или просто отдохнуть в монастырской тишине. Кто оставался дольше трех дней, тому уже между службами давали послушания – в трапезной, в столярной, в книгопечатной мастерской или даже на скотном дворе. В свой первый день в Нямце после ранней литургии я решил побродить немного в окрестностях монастыря.

За монастырским полем начинался лес, и я брел по тропинке, сам не зная куда. Я уже прошел довольно далеко в глубь леса, как вдруг вдали мне показалась фигура в старом сером подряснике и с длинными седыми волосами. «Наверное, это какой-то монах. А может, и отшельник», – промелькнула у меня мысль. Я остановился, чтобы не спугнуть этого человека. Но тот уже заметил меня. Он долго глядел в мою сторону, а потом низко мне поклонился. И вдруг исчез.

Честно сказать, я испугался. Что это было? Видение? Или просто я задремал на ходу? Я начал читать молитву Иисусову. А сам подошел к тому месту, где, как мне казалось, стоял тот монах. К моему неописуемому облегчению я обнаружил там старый трухлявый пень. Именно его я, видимо, и принял за фигуру монаха.

На следующее утро я узнал, что настоятель вернулся в обитель и желает меня видеть. После обсуждения дела, по которому я прибыл, игумен одобрил мой план и благословил остаться в Нямце до Успения.