Пасхальные люди. Рассказы о святых женах

«Не хорошо быть человеку одному…» – вспомнила я слова из Библии[1], и больше не сомневалась в своем решении. «Прости меня, Господи. Я знаю, я была бы очень счастлива, служа Тебе в монастыре, но этому человеку нужен друг. И он выбрал меня. А значит, я стану ему другом. Я стану его женою. Я возьму на себя этот крест. Возьму добровольно. Ведь нет более того, как за други своя отдать самое себя. Благослови же нас, Господи, на этом пути!»

– Я согласна, – промолвила я и почувствовала, как необыкновенный покой воцарился в моем сердце. Да будет так!

Теперь, когда я прожила эту жизнь до конца, я до сих пор не ведаю, Господи, было ли то решением верным. Но я твердо знаю, что даже наши ошибки Ты преобразуешь во благо, если мы остаемся преданными Тебе. Супружество стало для меня школой, оно стало моим зеркалом. В отношениях с супругом, с его родителями, а затем и с нашими детьми я узнавала свои немощи и несовершенства, а также открывала себя такую, какою Ты меня задумал, когда следовала Твоим заповедям и смиряла себя. Семья также учила меня внимательности к людям и отзывчивости. Являясь сама женою и матерью, я стала лучше понимать других девушек и жен, я стала сочувствовать не только их бедам, но и радостям, и переживаниям. Я научалась видеть женские сердца, а значит, и помогать им во Имя Твое.

Наше венчание состоялось в имении Георгия – в церкви святого праведного Лазаря Четверодневного, друга Божия. Венчал нас отец Потапий – священник благочестивый и верный Господу. Он стал моим наставником и научил меня многому о жизни души, пока его не перевели в Муром, где отец Потапий принял постриг с именем Пимен и стал архимандритом Спасо-Преображенского монастыря.

С каждой молитвой таинства Венчания я чувствовала, как решается моя судьба, что отныне буду уже не я, Ульяна, дочь Иустина Недюева, а Иулиания – супруга Георгия Осоргина. И я молилась Матери Божией, чтобы Она не оставляла меня своим заступничеством на пути жены и матери. И помогла мне стать верной помощницей моему мужу. После совершения таинства отец Потапий поучал нас по слову апостольскому и изречениям святых отцов о жизни супружеской, о святости брака и непорочности благословенного ложа, о верности и семейном целомудрии, о послушании жены мужу и о заботе мужа о жене. Он говорил нам, что отныне мы вместе встали на путь, который должен привести нас ко Христу и потому должны помогать друг другу на этом пути, всегда памятуя, что конечная цель нашей жизни – не земные блага и наслаждения, а радость в вечных обителях, уготованных Богом верным Ему.

Все слова батюшки я сохранила в сердце своем, как в благодатной почве, которая со временем должна была принести плод, если только я не оставлю своих душевных трудов, окунувшись в суету семейной жизни.

Родители моего мужа приняли меня в свой дом с любовью. Свекор Василий Осоргин оказался человеком доброго нрава, а свекровь Евдокия – женщиной разумной и кроткой. Они были уже в летах и видели в своей невестке прежде всего помощницу, и потому мне сразу захотелось именно таковою для них и стать. Вскоре все хозяйство легло на мои плечи.

Вечерами, когда мне выдавалась свободная минутка, я пряла и шила

Я стала жить, как жила когда-то у бабушки Анастасьи – вставать с рассветом и ложиться только тогда, когда в доме затихнут последние звуки. Я полюбила раннее утро, потому как это было мое единственное время, которое я проводила в одиночестве. Утро я посвящала молитве, я разговаривала с Тобой. И Ты не оставлял меня, давая силы на день грядущий. А сил требовалось много. Имение Осоргиных было огромно: были у нас и свои поля, и леса, и озера. Было множество прислуги и другого честного люда в доме. И за всем имением я должна была зорко следить, имуществом мудро распоряжаться, а слугам давать своевременные указания. По своему устроению сама скорее послушница, я вдруг стала управляющей другими людьми! И это давалось мне с трудом. Своих девушек я жалела, и порой, видя недостаток в работе той или иной из них, я сама тихонько доделывала за ними. Бывало, за этим занятием меня заставали моя свекровь или супруг.

«Ульяна! – слышала я гневные речи. – Что это? Не подобает госпоже самой прислуживать. Совсем так людей распустишь. А людей надобно в строгости держать!»

Я улыбалась и покорно кивала моим родным. Но строгой быть не могла. Ведь я видела, как трудятся не покладая рук наши слуги, как устают они, и нет у них ни отдушины какой, ни радости в жизни. А ведь все мы человецы – Творения Божии.

Жалела я людей. Жалела. За что частенько мне самой и доставалось даже от самих слуг, которые, я знаю, шутили обо мне, называя между собой слугой-хозяйкой. Но я не обижалась этому прозвищу, ведь по сути я таковою и была…